-Ой, потихоньку, сынок, потихоньку,- запричитала Зульфия, попутно запирая лоток на тьму всевозможных замков, - распродала вот вчерашнюю партию. Завтра новых пирожков надобно испечь.
- Всю распродала? – наигранно удивился её сын. – Ну всё, теперь заживём!
-Ой, не остри, Рамильчик, не остри, - махнула рукой на него Зульфия, садясь в пассажирское кресло. – Работает мать, и на том спасибо бы сказал. Что не сижу на шее у вас с Гульназ.
-Так тебя разве упрекает кто за твою работоспособность? - добродушно произнёс Рамиль, - Работай пока работается! Никто ж не против.
Рамиль поддал газу, вывернул руль, и машина, лихо вписавшись в поворот, понеслась по весьма сносной дороге в сторону Чубычей.
- Что сегодня за покупатели были? – продолжил свой допрос Рамиль.
- Да как всегда, рабочие с дороги, несколько проезжающих мимо машин остановилось, - Зульфия хотела было поведать сыну про Аптекаря, но в последний момент передумала, - в целом, ничего особенного, - этими словами закончила она свой скупой рассказ.
Следующие несколько дней прошли для Зульфии в штатном режиме: утром, дабы успеть к первым дальнобойщикам, вставала спозаранку, подготавливала очередную партию пирожков. В восемь утра за ней заезжал сын, подбрасывал её до ларька, а сам дальше ехал на работу в ближайшей город. Зульфия же принималась за торговлю. Про Аптекаря она вспомнила лишь пару раз перед сном, когда натирала руку остатками его мази, с удовлетворением отмечая про себя, что мазь действительно работает. Да, наверно, вскоре и совсем бы про него позабыла. Он бы просто растворился в череде других персонажей, желающих отведать пирожков Зульфии. Федеральная трасса никогда не скупилась на самые отменные кадры, по несколько раз в неделю приберегая для Зульфии что-нибудь необычное. И Аптекарь на их фоне несильно выделялся. Однако им было суждено встретиться ещё один раз.
Очередной день был уже на исходе. Зульфия печально поглядела на часы. Только без пяти восемь. Нынче день выдался не самым хлебным: покупателей и днём-то было маловато, а вечер из-за полного отсутствия оных и вовсе превратился в сплошное ожидание сына. От нечего делать торговка праздно глядела на поле кукурузы прямо перед собой, а сама думала о том, что же приготовить такого экстраординарного на день рождения невестки, который вот-вот должен был наступить. Пирожками на такое событие не отделаешься. Вдруг в поле ей почудилось движение: некоторые стебли кукурузы качались сильнее, чем того требовал дувший с юга ветерок, да и шум, доносившийся оттуда, казался не просто шелестом стеблей. Точно, кто-то шёл через кукурузное поле в сторону дороги. Зульфия напряглась, тем более что «рука Фатимы» стала предупреждающе позвякивать.
«Кого в поле-то угораздило шляться на ночь глядя? – лихорадочно соображала она. – А если вдруг бандит какой? У меня ж из оружия только метла! Слопает ведь все мои пирожки и не подавиться. А я и ничего сделать не смогу. Да и меня прирежет ради хохмы!»
Неопределённость продолжалась несколько секунд, затем ближайшие к дороге побеги кукурузы раздвинулись и из них, словно из занавеса, вышел её недавний знакомый. Аптекарь. Вид у него был весьма плачевный: его плащ явно нуждался как минимум в стирке, а по-хорошему, его вообще следовало бы выбросить – он был сильно изодран вдоль и поперёк так, что простыми заплаткам тут не исправишь ситуацию. На голове вместо запомнившегося Зульфии платка на манер ободка была повязана грязная тряпка. Под левым глазом Аптекаря красовался огромный синяк, лицо было покрыто сетью отчасти заживших царапин настолько плотно, что сходство с Фредди Крюгером напрашивалось само собой даже у Зульфии, которая лишь мельком видела отрывок из известного фильма, когда заходила к сыну в гости. Но несмотря на перемены в облике, Аптекарь шёл весьма бодрым шагом, и подойдя поближе к лотку торговки, произнёс как ни в чём ни бывало: «Приветствую, Зульфия-ханум! Как запястье? Помогла мазь? »
- Помогла, мил человек, ещё как помогла! –быстро затараторила татарка, - покорнейше благодарю. Да ты не стой снаружи, проходи за прилавок, присаживайся! Сейчас чайку поставлю, пирожками угощу! Устал, небось, с дороги?
- Давай, коль не шутишь, - быстро согласился Аптекарь, - от чаю я бы не отказался.
Зульфия засуетилась: налила в чайник воды из бидона, поставила на газовую плитку подогреваться, протёрла небольшой столик тряпкой, застелила его газетой, на которую поставила тарелку с несколькими пирожками. А сама, во время хлопот, исподтишка поглядывала на присевшего на лавку Аптекаря и размышляла, насколько тактичным будет спросить у него про произошедшие изменения в его внешнем облике. Аптекарь прекрасно чувствовал любопытство старой торговки, которое в какой-то степени было ему сейчас на руку – он как никогда нуждался во внимательном слушателе. С другой стороны, откровенничать с кем попало было не в его правилах.
«А, была не была! – решил он.- Заодно новый травный настой испытаю. Не зря же я во Владивостоке целый день убил, чтобы его приготовить!».
Зульфия тем временем залила чайник с заваркой горячей водой, а сама присел на стул напротив Аптекаря.
-Тебя кто это так разукрасил? – решила всё-таки спросить она.- Ты всё это время в том доме что ли квартировался?
- Можно и так сказать, - ответил Аптекарь, уже жуя всухомятку один из пирожков. – Историца со мной не из приятных приключилась,- начал он свой рассказ с интриги, наслаждаясь огнём нескрываемого любопытства, который всё сильнее и сильнее разгорался в глазах Зульфии. – Что ты знаешь про хозяев того дома в поле?
- Семья там жила, - ответила Зульфия, - самая обычная. Отец, мать, дочка с сыном у них были, да бабка ещё. Не общалась я с ними особенно, сюда они редко приходили. Дом вроде как бабке принадлежал изначально. Поколение помоложе въехало лет пятнадцать назад. Да лет через пять все съехали. Помню, сынок, запамятовала, как его звали, прощаться приходил. Говорил, мол, в городе отец место себе рабочее нашёл, вот и решили всей семьёй горожанами стать. С тех пор не видела их. А поле через какое-то время дурную славу приобрело. Мужики из Чубычей, что разнорабочими дальше по трассе работали, напились как-то да пошли зачем-то в поле гулять. Там и канули. Искали их потом всем посёлком – всё поле исходили. А от тех - ни слуху ни духу. Куда пропали, одному чёрту известно. А ты почём спрашиваешь?
- Интересно потому что послушать официальную версию событий, - ответил Аптекарь. – Де факто-то всё по-другому было совсем. Не съехали хозяева никуда.
- Как не съехали? – засуетилась Зульфия. – Дом пустой уже сколько времени стоит.
- Он только кажется пустым.
- Ты это про что, мил человек, толкуешь?
- А ты, уважаемая Зульфия, потерпи, и всё узнаешь. Передай-ка мне чайник пока.
-Да ты сиди! – вновь захлопотала Зульфия. – Сама тебе всё налью, не переживай!- сказала, и принялась разливать чай по чашкам. Она плеснула заварки и кипятка в свою чашку, не заметив, что на дне лежит небольшое количество сухих листочков.
А Аптекарь тем временем принялся за рассказ:
-Так вот, не съехали хозяева никуда. С ними другое произошло. Но прежде надо тебе сказать, зачем я вообще прибыл в ваши края. Как ты уже знаешь, Зульфия, я травник. Собираю травы, и лекарства всякие из них готовлю. Только вот трава траве рознь. Одной сколько угодно можно собрать, пусть даже и ради этого приходится иногда ехать на другой край страны. А иную траву днём с огнём не сыщешь нигде. Природный дефицит. Чем-то напоминает цветущий по поверьям только в ночь Ивана Купалы папоротник. Но с папоротником – то народная молва, не более. А существуют и его реальные аналоги. Некоторые растения действительно только в определённые временные циклы можно найти. Да и то, зачастую, если знать место, где искать. И среди всех труднодоступных трав есть одна наиболее труднодоступная. Итвенью зовётся, что в вольном переводе с одного из отмерших языков означает дурница. Она обладает потрясающем спектром лечебных свойств. В частности, усиливает многократно целебное действие любого лекарства, в которое добавляется. Почти любого. Однако для того, чтобы использовать её в таком качестве, необходимо итвень правильно обработать. Если случайно съесть её просто, то она действует на человека крайне пагубно. Её жизненный цикл ещё никому не довелось изучить, но известно, что цветёт она пятилетками: каждые пять лет из земли появляются её листочки, похожие на обычный щавель, которые спустя пару дней пропадают. Каков механизм этого явления – одному чёрту известно. Я долго охотился за этой травой, поскольку места её произрастания мало кому известны, а тот, кто оповещён, совсем не склонен делиться такой информации. Наконец, путём неимоверных усилий и ряда махинаций, мне удалось узнать, что давным-давно её появление засекли у вас в районе. Потому, возвращаясь из Владивостока, выбрал именно эту федеральную трассу. Про поле, где люди пропадают, мне известно было заранее – в местах цветения итвени часто наблюдается всякая аномальщина, что было косвенным подтверждением полученных мною данных. И вот я здесь.
Зульфия слушала его, раскрыв рот. Про итвень она, как ни странно знала. Точнее ей было известно про существование подобного явления –просветила прабабка, Царство ей небесное. Сейчас обрывки прабабкиных рассказов про траву всплывали у неё в голове. Давно она не обращалась к ним – прабабка уже больше полвека как лежит в земле, а больше в деревне про эту чудо-траву никто и не говорил. Вот и стало ей казаться, что трава эта – скорее, народный фольклор, типа упомянутого Аптекарем папоротника, нежели реальное явление. Но прабабка не обманула её и в этот раз. Сквозь лёгкое покрывало возникающих в голове воспоминаний до Зульфии доносился голос Аптекаря, продолжающего повествование:
-После того разговора с тобой я первым делом двинулся к заброшенному дому. Он должен был стать моим временным пристанищем на ближайшие несколько дней. Судя по моему календарю время появления итвень-травы вот-вот должно было наступить. Календарь этот мне удалось купить у одного торгаша на книжном развале в одном из городов, и он меня ещё ни разу не подводил, несмотря на своё сомнительное происхождение. Снаружи дом, как, наверно, и любое другое заброшенное здание, производил весьма удручающие впечатление: стёкла в окнах выбиты в нескольких местах, а вот двери заколочены, и слышко, как внутри жалостливо завывают сквозняки. Но выбирать не приходилось, да к тому же я – человек неприхотливый: есть крыша над головой, и на том спасибо. Пробраться в дом через небольшое отверстие в стене оказалось, разумеется, проще, чем откупоривать заколоченную чуть ли не насмерть дверь, а потому я так и поступил. И первым делом, оказавшись в доме, пошёл в подвал. Всегда так делаю в подобных случаях, дабы потом не было никаких неприятных встреч: ведь подвал за время столь длительного пребывания дома в бесхозном состоянии мог облюбовать кто угодно. Так что лучше перестраховаться, не правда ли многоуважаемая Зульфия?
Зульфия медленно кивнула как бы в знак согласия, немного озадаченная этим неожиданным обращением к ней. Но Аптекарь более ничего не спросил у старой торговки и возобновил свой рассказ в прежнем стиле монолога:
-И вот в подвале меня ждала первая встреча, если это можно так назвать. Ещё когда я открывал крышку, под которой находила лестница в подвал, то почувствовал запах, сильный запах гнили, что сразу навело не на самые приятные мысли. Я спустился, посветил фонариком по сторонам и в одном из углов обнаружил огромную гору тряпок, как мне показалось сначала. Я подошёл поближе – запах, который пропитал, казалось, весь подвал, явно исходил оттуда. Подвернувшейся под руку палкой я сдёрнул одну из тряпок, и луч света фонаря выхватил из темноты появившееся из-под тряпки полусгнившее запястье с кольцом.
Аптекарь замолчал и сделал глоток чаю. Зульфия сидела ни жива ни мертва. Машинально она тоже сделала несколько глотков чая. Интуитивно ей было очевидно, что Аптекарь не врёт ей – враньё она уже давно научилась распознавать – но это-то её и пугало. Зачем он ей всё это рассказывает? Что потом потребует взамен?
Аптекарь в этот момент пристально посмотрел на неё – старой торговке от его пристального взгляда стало ещё более не по себе.
-Всего трупов было десять, - голосом, от которого веяло могильным холодом, произнёс он. – Какие-то тела сгнили совсем, одно тело только-только приступило к этому процессу. Так что ближайшие несколько ночей мне предстояло провести не в самом весёлом обществе. И ещё менее весёлым оно стало, когда появился он. Он пришёл тем же вечером – я почувствовал его ещё издалека. Он меня тоже. Какое-то время он ходил кругами вокруг дома, потом пробрался через то самое отверстие в стене и хотел атаковать. Видок у него был ещё тот – оброс весь, одичал, передвигался чуть ли не на четвереньках. Довольно жуткое зрелище: смотреть на существо, более человеком не являющееся, и видеть тем не менее в нём человеческие черты. Черты, которые теперь не более чем атавизм.
-Кто это был? – решила спросить Зульфия.
-Похоже, что сын, про которого ты мне рассказывала. Судя по симптомам, я заключил, что он случайно съел побег итвень-травы и тронулся умом, что неудивительно. Правда, не моментально. У него ещё хватило соображения и самообладания предупредить тебя о том, что его семья как бы съезжает. Хотя на самом деле он, в приступе ярости, их просто всех умертвил. Так он поступал с каждым, кто заходил на его территорию. В том числе, видимо, и с теми пьяными мужиками. Так он хотел поступить и со мной. Но мне удалось его нейтрализовать.
-Убить? – тихо спросила Зульфия.
-Да, этот случай лечению не поддаётся.
-А тела?
-Я их сжёг. Прошлой ночью. В ту же ночь по странному совпадению взошла итвень-трава. До утра мне удалось её обработать. Сегодня в полночь итвень-трава исчезнет на следующие десять лет. Тогда, может, и свидимся,- Аптекарь глянул на часы на своём запястье и принялся спешно прощаться.- Благодарю за чай, многоуважаемая Зульфия и спасибо за то, что так внимательно выслушала. Тянет иногда поговорить, - он смущённо улыбнулся. – Ну, я пошёл.
Зульфия хотела было что-то сказать, но в следующий момент видела лишь спину незнакомого ей человека, который удалялся от её ларька.
«Что-то я совсем замечталась, - упрекнула она себя. – Вот, клиента упустила!»
Она повернула голову и, увидев на столе чайник и две чашки, немного растерялась.
«Я что же, чай собиралась пить? Да вроде нет! А, я же сына хотела чаем напоить! Зачем только? Он же всё равно откажется! Ээх, балда старая! Уберу всё это от греха подальше!», - подумала и принялась мыть чашки.
В девять приехал сын. Ещё один рабочий день, за который не произошло ровным счётом ничего интересного, завершился.
Социальные закладки