- Тишкой меня кличут, потому что умишком не вырос, как был босяком, гусей пас, так и ща, вот, за коровами гляжу. В деревне всякого зовут по его представительству: что представишь обществу, так и зовут. Моего брата, год как помер, Петровичем звали, а почему? Знатным печником был. А печник это не коров пасти, тут ум нужен, оттого и в обществе уважение.
- Хорошо, дед, рассказываешь. Ну, а про острова-то как?
- А, вот, ты погоди, не торопи, вам, городским, лишь бы масло слизать, а хлебушком вы брезгуете. Смотри, вот, коровы, так? Одна белая с черным, другая черная с белым, а та, вон, бурая, да? Но это ж только шкура разная, а суть-то в ней коровья, одна на всех, смекаешь?
- Вы хотите сказать, что суть происходящего одна и та же, а проявления разные?
- Ну, да, если по науке. А по нашему, сколько черта не крести, он все равно черт.
- У Вас научный подход, дедушка. Научное мышление. Из Вас бы ученый вышел.
- Какой там ученый, до всего в слепоте доходил, а все же слушайте.
Когда на Горын-реке дождь, у нас всегда вёдро или наоборот, чуете?. А Горын-река впадает в Студеное озеро и вода там даже летом, как в проруби. И вот, это озеро не отражается из вашего хосмоса. Совсем. Не видать его, а оно - вот оно, здесь всё. Приезжали, промеряли, дна не достали. Эхоглот дна не видит, а камень на веревочке плавает там, в глубине, не тонет. Опускали гирю, бадью с камнями, башню от танка приволокли, вон, валяется, не тонет и всё. Водолазы опускались, говорят, ничего не видно, даже с фонарем и что-то под ногами, мягкое, но упругое.
Мы как в детстве на острова бегали, многого насмотрелись. Сидим, рыбу удим, а из воды вот, вдруг выстроивается замок красоты неимоверной и весь как бы такой прозрачный. Как из льда? Нет, лед блестит, а этот как из тумана. Постоит, постоит и растает. Иногда музыка там разносится чудная, не такая, как наши дурни слушают, душевная. А вот, помню, идем мы с грибами, а грибов там прорва в сезон и вроде как путник у дороги на камушке сидит, сидит и смотрит на нас, приветливо так. Подходим, а это не путник, а коряга. Но это все присказка.
Видал я там людей невиданной красы, подходили они и спрашивали: "Не хочешь ли к нам, Тиша? У нас хорошо, день как минута, а живем мы тысячу лет и не старимся." А я того, глупый был, посчитал что там секта какая, много у нас сект было, как храмы позакрывали, да и отказался. Они улыбались и отходили. А потом являться перестали. Как обиделись. А еще там белка говорящая по веткам бегала. Задавала разные вопросы, смешные и глупые или сложные и страшные. Мне задала: "Как забить гвоздь, если у тебя три спички, наперсток, мыло и дурная твоя голова?" А я ей говорю: "А где сам гвоздь?" Она посмотрела на меня буд-то что-то хотела сказать и убежала.
- Оль, можно эту бредятину дать в эфир, как ты думаешь?
- С ума сошел? Надо добраться до островов и все разведать. Попроси у тракториста лодку, только не говори, что на острова плывем.
- Почему?
- А не даст. Если что с нами, ему лодку искать.
- Ты серьезно?
- У нас осталось три дня. И нам нужна сенсация. Бегом, марш!
Вот такая она вся. С другими - кроткая, предупредительная, со мной - старшина на плацу. А ведь идея поехать на Кобыльи острова - моя и Костромина я уговорил. Ну еще бы! - у нее папаша генерал и все гены налицо.
Ну, вот, лодку я добыл, плывем к самому большому, Ищира называется. Надо было Тихона взять, да "занеможился" или притворяется. Хитрый дед. Наплел разной чепухи и в кусты. Это как про Несси, - тридцать лет байки плетут, а воз и ныне там. А вода, действительно, холодная, как в колодце. А вон и песочек, к нему и пристанем.
Тут прямо джунгли! Возле елки - чуть ли не пальма или это плаун? Древовидный папортник. А комаров тут нет и это хорошо. Есть ли змеи?
Ольга палатку ставит три минуты! Я засек. Может из такой хорошая жена получиться? Или будет муштравать до могилы? В которую и вгонит. Бегу за дровами.
Странная поляна! Рядом растут: волчье лыко, паслен и еще... забыл, но тоже ядовитое. Да все тут ядовитое! Даже змея на пенечке греется.
Идем вглубь острова. Он почти круглый, метров пятьсот в поперечнике, а в середине свое крошечное озерко. Как я понял со слов деда Тишки, оно как бы триггер включающий всякие чудеса.
"Не пей из копытца, козленочком станешь!" Озерко напоминает то самое копытце, только метров шесть в поперечнике. А глубина - не мерянная, просто дыра в земле. Пятьдесят метров веревки ушли в некуда.Отговорил Ольгу окунаться. Что-то мне как-то не по себе.
Вечереет. Жжем костер, едим кашу. Готовить Ольга умеет, но как-то механически, не по домашнему. Зато ничего не подгорело. А покушать я люблю. Рискнул почитать ей стихи на ночь. Заснула как под телевизор. Аминь.
Ночью меня что-то подняло и я долго летал вдоль и поперек островов, видел прямо морской прибой с другой стороны, видел какие-то корабли на горизонте ( видимо деревянные, потому что с парусами были ). В общем, проснулся я хоть и в палатке, но прямо на Ольге, за что был бит по лицу и по другим частям тела ( тэквандо, мать ее ), загнан в озеро по пояс и оставлен без завтрака. Какие дремучие инстинкты у дочерей генералов! А если я просто замерз?
Поплыли на остров Пишира. В тайне надеялся, что там есть пещера. Облом. Весь остров - нагромаждение огромных камней. Почти скал. Ободрал руку. Коленку ушиб.
Ольга пропала после возвращения на базу. Пошел за дровами, возвращаюсь, ее нет. Кричал, бегал, ждал, опять бегал, опыть кричал. Пусто.
Утром ходил к озерку, облазил весь остров, оплыл его на лодке. Устал, как собака. Пусто. Все вещи на месте. Ее нет.
Сотовый разрядился, еды на день. Сижу у костра и тупо смотрю на закат. Красивый, как в кино.
( здесь из блокнота вырван лист )
Жарю гадюку. Снова приходили Они, смотрели, удивлялись, звали с собой. Сказал, что отец - серпентолог, змей не боюсь с детства, послал. Требовал вернуть Ольгу.
Видел сон: Ольга стоит на каком-то возвышении в виде трибуны и что-то вещает, а я как бы в зале и вокруг таких немало. Что она говорит, я не понимаю, но когда она закончила и ей похлопали, то сходя с трибуны она оказалась ниже пояса нагой ( в смысле змеей, а не голой, хотя где-то это одно и тоже ).
Социальные закладки