- Чего ж тебя так корячит-то, красавица? – продолжая посмеиваться, риторически поинтересовался Маркс. – Одна поза живописнее другой. Ну-ка, давай-ка, за мной!
Она непонимающе уставилась на него:
-Куда?
-На чердак! К звёздам! – произнёс он тем самым бодрым призывающим тоном, каким в Советские времена провозглашали лозунг: «Вперёд! К победе коммунизма!»
-А здесь нельзя? – всё же спросила она, хотя и не была уверена, что они говорят об одном и том же.
- Это же подвал! – уже на бегу коротко бросил Маркс. Его, казалось, забавляло замешательство его собеседницы, и он вовсе не торопился помочь ей его прояснить. Полная противоречивых чувств, она побежала за ним.
«И почему в этой жизни всё так сложно? – прыгая со ступеньки на ступеньку вслед за маячившим впереди хвостом Маркса, думала она. – Не хватает однозначности. Хочешь опуститься на самое дно, рухнуть, не оглядываясь, в яму похоти и разврата – туда, куда дорого, казалось, должна быть прямее натянутой струны, и всё равно ведь возникают какие-то трудности!»
Добежав до последнего пролёта, Маркс принялся настойчиво протискиваться в неимоверно узкую щель. Если предположить, что лазил он в неё регулярно, то причина выдранной на боках шерсти становилась частично ясна. Не успела она опомнится, как увидела, что из щели на неё смотрит насмешливый зелёный глаз.
- Не переживай, драгоценная, - успокаивающе замурлыкал Маркс, - для особых гостей предусмотрен повышенный сервис.
Зелёный глаз пропал, по ту сторону двери послышался шорох. Затем из щёлки, куда несколько мгновений назад, игнорируя пространственные законы, просочился Маркс, высунулась его лапа. Лапа напряглась и с силой стала давить на кромку двери. Вскоре усилия Маркса дали результат, и в нижней правой части двери образовался прямоугольный просвет, вполне достаточный для безболезненного через него прохождения.
-Ну, милости прошу! – Маркс сделал лапой зазывающий жест.
Кошка осторожно прошла через просвет.
-Умница, - зачем-то похвали её Маркс, а сам принялся задвигать жестяной кусочек на место.
-Что ты делаешь? – полюбопытствовала кошка.
-Закрываю лаз
-Зачем? Ты ж в него постоянно ходишь. К чему такие трудности?
-Чтоб другие тут не шастали. Оно, конечно, маловероятно – с появлением высотных зданий чердачные кошки вымерли как класс. Но кто знает. Не хочу, чтобы моё место рассекретилось.
Она практически ничего не поняла из непоследовательного объяснения Маркса, но переспрашивать не стала. Теперешнее поведение её спутника не вписывалось в представление кошки о бродячих котах. По идее, такое несоответствие должно было бы её насторожить. Но Маркс вовсе не пугал её, не казался ей страшным, а, скорее, каким-то трогательно чудаковатым. Поэтому она решила пока идти за ним, дабы посмотреть, куда же в итоге её приведёт этот странный котяра.
Пока Маркс возился с жестянкой, она огляделась. Через небольшие оконца под самым потолком в помещение проникал холодный свет, который позволял кошачьему глазу разглядеть хлам: какие-то мешки, пакеты, тряпки, в беспорядке валявшиеся на полу. В дальнем углу стояло что-то похожее на раскрытую деревянную стремянку. Здесь царил сквозняк. По углам что-то шуршало. Кошка поняла: это помещение кишмя кишит мышами.
-Ты сюда ужинать что ли приходишь?- спросила она у Маркса, который только что справился с жестяной пластинкой, подвинув её на полагающееся ей по его мнению место, и теперь старательно вылизывал лапу, которая, видимо, в процессе выполнения это работы запачкалась чуть больше, чем нужно.
- Да, отозвался он, - только я тебя сюда не за этим привёл. Поесть всегда успеешь. Да и вёл-то не сюда. Пойдём дальше.
Сказав это, Маркс ещё секунд тридцать дочищал лапу, затем двинулся в сторону стремянки и моментально взлетел по ступенькам вверх. Кошка последовала его примеру. Едва добравшись до верха, она ощутила холодное дуновение ветра: в стене, рядом с которой стояла стремянка, обнаружилась дверь, а в двери – небольшая выемка. Через неё в помещение затягивался воздух.
- Вот, последний штрих! – произнёс Маркс и полез в выемку. Она была не самая большая, но всё же шире предыдущей щели, а потому и кошка смогла пролезть в него без особых усилий. Она оказалась на крыше, где было довольно прохладно.
-Что мы здесь делаем? – спросила она.- Может, назад вернёмся? Как-то здесь зябко.
-Вернуться назад – дело нехитрое, - парировал Маркс.- Успеем. Хочу прежде показать тебе кое-что. Посмотри-ка наверх!
Она подняла голову и увидела потрясающее по своей красоте зрелище: тёмное небо, почти чёрное, по которому были разбросаны мириады светящихся мотыльков. А прямо над кошкой висела Луна – она, как огромный фонарь, подвешенный на невидимую проволоку, испускала свет. Но свет не обычный, а блеклый и холодный. Свет, который не освещал предметы, а, скорее, слегка золотил их. Он не был противоположностью темноты, а, скорее, являл собой прямое её продолжение.
Конечно, и звёзды, и Луну кошка видела и раньше. Но там, с земли они совсем по-другому воспринимаются – она просто знала, что они есть, но порой. Несколько ночей подряд не обращала на них внимания, поскольку смотрела либо под лапы, либо по сторонам. А здесь, с высоты нескольких десятков метров она ощутила всё их величие и почувствовала себя как-то необычно. Она не могла описать своё состояние: в кошачьем лексиконе не находилось подходящих метафор. Знай она немного побольше, то согласилась бы, пожалуй, с таким толкованием: всё её существо – маленькое, совсем крошечное во вселенских масштабах – буквально целиком заполнил дух фёдоровского космизма, она ощутила себя причастной к тому, что происходит там, наверху; ощутила бесконечность и величие Неба. Более ощутила, чем почувствовала.
Маркс с любопытством наблюдал за состоянием своей подопечной и был вполне доволен, заметив исходящий от неё восторг.
-А теперь погляди вниз, -предложил он.
Кошка опустила взгляд. Внизу простирался город: с его вереницами фонарей, огромными домами и машинами, несмотря на поздний час, шныряющими по улицам. Отсюда, с высоты, машины казались почти игрушечными. Кошка даже испытала желание подвигать их лапой, но одёрнула себя, быстро осознав неосуществимость желаемого.
-Безумно красивое зрелище! – прошептала она и посмотрела на сидящего рядом кота. –Но, Маркс, чего ты всё-таки добиваешься? – поставила она вопрос ребром.
Маркс усмехнулся:
-Ну уж явно не того, о чём ты в подвале подумала. Видишь ли, с некоторых пор я не совсем полноценный кот. Изловили меня, понимаешь, как-то на улице некие активисты, отвели в ветеринарку – щёлк! – и всё, прощай, март!
-А как же запах?
-Да вот только запах и остался. Да ещё кое-какие нехитрые занятия: мышей половить, на Луну посмотреть, иногда подумать.
-О чём думаешь? – кошка задала этот вопрос не просто для поддержания беседы, ей действительно было интересно.
- Об этом! – Маркс указал взглядом на небо, - о том. Что представляют из себя звёзды, как далеко они отсюда, таков ли был их рисунок много времени назад или он менялся. И прочая разная ерунда, - смущённо закончил кот.
Кошка попросила подробностей. Маркс был рад ей их предоставить. В эту ночь они ещё много разговаривали. Он рассказывал ей о своих соображениях по поводу устройства мироздания: порой наивных, а порой весьма содержательных и ёмких. Она внимала каждому его слову. Сама она никогда не задумывалась о таких высоких материях, и потому неудивительно, что одно из рассказов Маркса ей казалось непонятным, другое – противоречивым. Но она слушала с огромным интересом несмотря даже на протесты природных инстинктов. Те, словно свора собак, пытающихся прыгнуть как можно выше в высоту, дабы ухватить за хвост возносящуюся всю выше и выше кошку. Они твердили, что эта информация никак не поможет выживанию, что всё это – пустая трата времени. Но кошке было наплевать на эту брехающую стаю.
Время давно перевалило за полночь. Уже был не так далёк час рассвета, когда Маркс перевёл тему с космического на земное:
-Так вот, красавица! Не принимай за последнюю инстанцию всё, что я тебе тут наговорил. Это всего лишь мысли старого сбрендевшего кота – пусть даже, может быть, и более здравые, чем он сам. Вообще, обходи стороной тех, кто слишком много размышляет. Скорее всего, это означает, что у них с чем-то другим что-то не в порядке, - Маркс шутливо посмотрел на неё и дальше продолжал уже более серьёзно:
- Тебе предстоит долгая жизнь, уверен в этом. Ведь уличные кошки – удивительно живущие твари. «Живи по-кошачьи!» - сказал я тебе тогда в подвале и вот, что я имел ввиду. Ты в любом случае стала бы так жить, дошла бы до этого сама - даже и без моего совета. А я, как апологет некошачьей части кошачьей жизни, ставший им не по собственной воле, лишь хотел показать тебе. Что на этом свете существует нечто больше. Как это использовать и насколько оно важно – не знаю. Но чувствую, что важно.
Кошка медленно моргнула в знак согласия.
Какое-то время беседы на крыше по ночам продолжались. Маркс умер спустя две весны. Кошка, как ей и пророчили, прожила долгий кошачий век, за который несколько раз успела окотиться. Разговоры с Марксом она хранила в глубине души как самую дорогую ценность. Иногда она сама пробовала размышлять, иногда даже что-то получалось. Не сказать, что ей данная практика сделала её счастливее или сильно помогла в жизни. Скорее, даже мешала. Но именно из-за этого, делая всё то же, что и остальные кошки, она была на голову выше их. И, если допустить, что жизнь – сродни многоуровневой игре, то у Маркса и его подопечной были бы все шансы перейти на следующий уровень.
Социальные закладки