Тема: ФЛГ Преданья старины глубокой

Вежливый стук в дверь отозвался колокольным звоном в голове Геннадия Семёныча, возвестив о грядущем пробуждении. Мысленно помянув стучавшего недобрым словом, волхв осторожно открыл левый глаз, который тут же начал косить не хуже заячьего, и столь же осторожно, стараясь не трясти звенящей набатом головой, поднялся с лавки. Стук повторился. Шатаясь как упырь, Геннадий Семёныч направился было к двери, но на полпути наткнулся на что-то твёрдое и со стоном погрузился в сверкающий звёздный туман. Пронзительный скрип сообщил несчастному волхву, что дверь он всё же открыл, пускай и собственной головой.
Когда в глазах перестало сверкать, Геннадий Семёныч с усилием огляделся, но никого за дверью не нашёл. «Надо будет сказать Адрияну Иванычу, чтоб выкинул эти свои чужеземные травы, а то хуже белены на козу действуют», подумал Геннадий Семёныч и уже хотел было вернуться на лавку, как вдруг что-то зашуршало у него за спиной и обрушилось ему на голову. От удивления у Геннадия Семёныча даже сам собой открылся правый глаз. С головы донёсся хриплый кар, и волхв понял, что там теперь самое настоящее воронье гнездо. А ещё через миг он даже смог разобрать слова.
Собрррание! Срррочно! Виссарррион Никитыч!
Куча тряпья в дальнем углу зашевелилась и оттуда появился деревенский знахарь Адриян Иваныч. Судя по его виду, состояние его после вчерашней пробы свежих трав было немногим лучше, чем у Геннадия Семёныча, однако же упоминание Виссариона Никитыча заставило его мигом проснуться и даже чуток оклематься.
Г-ген-на-дий И-ива-ныч, - глубокомысленно и с икотой произнёс Адриян Иваныч. - а у в-вас на г-го-ло-ве в-воро-на!
Не ворона, а ворон. - поправил его Геннадий Семёныч, осторожно, словно через болото, пробираясь к бадье с водой. - И я Семёныч, а Иваныч — это вы. - добавил он прежде, чем осторожно снять с головы ворона и окунуться в бадью. Вода была что надо, и волхв в какой-то миг даже захотел там и остаться, но ему тут же стало нечем дышать. Вынырнув, он долго прислушивался, опасаясь снова услышать колокола в своей голове, однако в ней была лишь тишина, лишь однажды нарушенная шелестом крыльев ворона, который поспешил вернуться в своё гнездо.
Г-ген-на-дий И... С-семё-ныч, - Адриян Иваныч уже был рядом. - дайте и мне искупаться.
Оставив знахаря плескаться в бадье, Геннадий Семёныч принялся искать по всей хате пережившие вчерашнее варение травы. Ему едва удалось найти пучок папоротника, когда окончательно оклемавшийся после умывания Адриян Иваныч вежливо отодвинул его в сторону и полез на печь, что-то бормоча себе под нос, скорее всего заговаривая домового вернуть украденные травы. Волхв задумчиво погладил ворона и повернулся к бадье, пристально вглядывая в поверхность воды. В какой-то миг он было увидел Виссариона Никитыча и других волхвов, но тут испуганный вопль Адрияна Иваныча заставил его резко повернуться.
Знахарь сидел на печи, мелко подрагивая и судорожно хватая ртом воздух, словно утопающий. В руке у него были три дохлых мышонка, связанные хвостиками вместе.
Ноги Геннадия Семёныча едва не перестали ему повиноваться. Он припомнил ещё и противный скрип двери, который услышал спросонья. Как только волхв об этом подумал, из печи выпал кирпич, заставив Адрияна Иваныча по-бабьи взвизгнуть.
Быть беде, - пробормотал Геннадий Семёныч и решительно повернулся к бадье, - Адриян Иваныч, слезайте с печи, нам срочно надо на собрание! - окликнул он знахаря.
Тот с трудом унял дрожь и сполз на пол. Вид у него при этом был как у утопленника, только что выловленного из реки, но к бадье он подошёл довольно твёрдым шагом.
Когда поверхность воды успокоилась, Геннадий Семёныч и Адриян Иваныч почувствовали, как их уносит куда-то валь, а ещё через миг они очутились на лесной поляне. Вокруг костра посреди неё стояли люди, многих из которых Геннадий Семёныч признал сразу. Но конечно, в первую очередь он узнал усы и лысину Виссариона Никитыча, стоявшего прямо напротив него.
Кхм... - неодобрительно косясь на новоприбывших, прокашлялся Виссарион Никитыч. - Так вот, как ужо было речено, видели мы все знаки недобрые. Сие знаки беду сулят неведомую, но ужасную... - тут он замолк, хитро прищурившись. - В общем, братья, ежели коротко, грядёт что-то зело нехорошее. Слыхал я, как люди в столице про торков каких-то говорили. Мол, страшное племя, людей ядят да кровь пьют... Сам царь или князь, шут его разберёт, народ на войну с ними зазывал, даже целый отряд ополчения на их деревню отправил...
Деревню? Почему мы ничего ни слыхали ни про самих торков, ни про их деревню? - спросил кто-то.
Вот и мне стало интересно, что ж тут такое происходит, - нахмурился Виссарион Никитыч. - Отправил я своего соглядатая с этим отрядом и вот что он мне донёс... - старший волхв пробормотал заговор и провёл рукой над пламенем костра. Дым вдруг взвился над поляной и окутал волхвов.
Когда дым рассеялся, то Геннадий Семёныч понял, что видит чужими глазами. Перед ним была обычная деревенька, каких полно в этих землях. Только-только рассвело и лёгкий туман вился среди домов... И вдруг утренний воздух разорвал истошный крик:
Торки! Торки попёрли!
Зазвенел набат. Геннадий Семёныч хотел было оглядеться по сторонам в поисках неведомых торков, но тут вспомнил о чужих глазах. Тем временем у деревенских ворот показался отряд, в котором волхв не без удивления признал ополченцев. Отряд тащил с собой дубовый ствол — похоже, самодельный таран. Попытка вынести ворота с его помощью оказалась неудачной — таран попросту застрял в воротах, и ополченцы забормотали что-то о торковской ворожьбе. Из-за стен полетели камни. Кое-как прикрываясь щитами, ополченцы вышибли ворота плечами и вошли в деревню. И вот тут-то началось самое странное.
Вместо того, чтобы искать неведомых торков среди утреннего тумана, ополченцы принялись рубить деревенских, которые в свою очередь отбивались от солдат вилами и топорами. Порой ополченцы даже начинали кромсать друг друга, что было уж совсем странно и жутко. Но самым странным было то, что убивая, и те и другие называли убитых торками, хотя Геннадий Семёныч мог чем угодно поклястся, что видел одних только людей, даже несмотря на туман. И вдруг волхву в голову пришла неожиданная дума — быть может, торки есть люди которые видят в тумане? Однако же и деревенские, и ополченцы двигались свободно, будто и не было никакого тумана.
Прежде, чем Геннадий Семёныч подумал об этом, видение пропало и он снова стал видеть своими глазами.
Туман, Виссарион Никитыч, - произнёс он, пытаясь понять, что же ему не по нраву в этом тумане. - Нехороший туман этот.
Виссарион Никитыч улыбнулся. Остальные волхвы закивали, соглашаясь.
- Истину глаголешь, Геннадий Семёныч, - молвил старший волхв. - Туман этот и мне не по нраву пришёлся. Мы, волхвы, знаем и видим то, что другим неведомо, поэтому показал я это видение ученику своему. Сказал ученик, что тумана не видит.
Над поляной воцарилась тишина. Виссарион Никитыч высказал то, чего остальные опасались.
Значит, кто-то морок на людей навёл, от которого они друг друга торками увидели? - спросил наконец один из волхвов.
Верно, - отозвался Виссарион Никитыч. - И вот что, други мои, зело опасаюсь я, что завёлся в наших землях колдун, что людей хочет меж собой стравить. Не знаю, зачем, но знаки о беде говорят. Надо б нам пошукать по городам да селам, поискать зловредного, да и предать его суду мудрому. Я же в столицу отправлюсь с князем покумекать. Он меня помнит, стало быть и выслушает. А вы, братья, ежели где будете, спросите, не случалось ли чего странного в окрестностях. Общими силами, глядишь, найдём супостата. Ну, бывайте. - С этими словами старший волхв исчез. За ним поляну стали покидать и остальные. Геннадий Семёныч тоже было приготовился отбывать, как вдруг Виссарион Никитыч появился вновь.
- А вас, Геннадий Семёныч и Адриян Иваныч, я попрошу остаться. - молвил он. - Есть у меня для вас поручение одно...