2.
«Это был сон?»
«Нет, это было похоже на реальность».
«Что произошло? И где я сейчас?»
«Похоже, дома».
Я открыл глаза и увидел потолок. Плоский. Ненастоящий. Не знаю, почему, но он мне сейчас казался ненастоящим. Как будто он картонный, да и не я на него смотрел вовсе. И кто я вообще такой?
Евгений, вроде. А что вчера было? Рождение сына, смерть Вали… значит, теперь я отец-одиночка.
Со мной что-то неважное происходит. Похоже на какое-то серьёзное психическое расстройство после сильного стресса. Время остановилось. Я вне пространства. Боже, как же я загоняю? Я рехнулся, вот и всё!
— Проснулся? – услышал я издалека. Я не знаю, кто это говорил. И где. «Бог, это ты? Я тоже мёртв?»
— Да, – только и сказал я, побоявшись озвучить свою мысль.
— Полежи, расслабься. У тебя был нервный срыв, ты несколько дней лежал без сознания.
«Несколько дней?!»
— Как ребёнок? – спросил я.
— Он в порядке. Лежит в соседней комнате.
Я успокоился и закрыл глаза. Меня накрыл сон.
Две эпохи, разделённые бесконечностью. Бездной. Мне казалось, что я проспал целый век. Когда я вновь открыл глаза, потолок был всё таким же фальшивым. Сел. Плоский, ненастоящий мир. Серое небо в окне. Тусклый свет солнца.
Я встал, напялил кое-как уличные штаны с майкой и пошёл к двери. Словно зомби. Выйдя из комнаты, я попал в гостиную. Увидел ребёнка, лежавшего на диване. Ничего не чувствую. Боже, да как же это так?! Ведь это мой сын! Но я к нему не чувствую совершенно ничего!
Рядом с ребёнком сидел Андрей.
— Чего у тебя такое бешеное лицо? – спросил он. Не знаю, с какой эмоцией. Это был тот самый бездушный «закадровый» далёкий голос, который я слышал тогда.
— Если честно, я не знаю… Что-то неладное со мной творится. У меня плохое самочувствие. Сколько времени я сейчас спал? – я поймал себя на том, что говорю слишком много ненужных слов.
— Да часа полтора.
Часа полтора! Вот тебе и целый век…
— Время тянется… Я вне времени… Я вне пространства…
— Женёк, ты бредишь? Пошли на кухню, выпьем кофе.

Андрей разлил нам кофе. Я залип на чашке.
— Что с тобой? – удивился Андрей. Думаю, что удивился.
— Я впервые вижу эту чашку, – выпалил я.
Андрей смутился.
— Жень, с тобой всё в порядке? Я понимаю, Валя, но…
— Нет, я не в порядке. И вроде бы и не в Вале дело. Понимаешь… мне будто уже без разницы, что она умерла. Меня нет. Её нет. Тебя нет. И этого мира тоже нет.
— Ты бредишь, брат! – Андрей потрогал мой лоб. – Холодный… Опиши, что с тобой?
— Мир нереален. Он плоский. Затянут туманом. Мысль растянута, идёт какими-то извилистыми путями. Время тянется. Меня нету. Я – это кто-то другой. И ты ненастоящий. Но самое страшное… Я ничего не чувствую. Ни малейшей эмоции. Я не чувствую своего сына, его не существует. И тебя тоже не чувствую: ни как друга, ни как человека. Ты нереален. И… у меня нет эмоций по поводу смерти Вали! Меня это очень мучает, то, что у меня нет эмоций. Такая боль…
— Но ведь это тоже эмоция! – возразил Андрей.
— Да как ты не понимаешь… Я ничего не чувствую к близким мне людям…
Мы молчали. Недолго, но это время для меня прошло как час.
— Допивай кофе, и пошли, посмотрим в Интернете, что с тобой происходит, — сказал Андрей.

Я сидел на кровати и смотрел в пол. Андрей был за компьютером.
— Синдром деперсонализации-дереализации, – сказал Андрей.
«Звучит пугающе…»
— Тебе нужна помощь врача.
— Мне не нужна помощь…
— Что?
— Мне не нужен врач…
— Жень, ты же…
— Ненавижу врачей! – закричал я и встал. – Отойди от меня!
Я выбежал. Побежал на улицу. Побежал в том, во что был одет. Босиком.
Машины не ехали, они будто ползли. Но я понимал: это всё моё расстройство.
Я пошёл к дороге так же медленно. Движение, на самом деле, было оживлённым. Пора уходить. Я встал прямо перед «ползущей» машиной. Но она затормозила. Водитель вылез, начал ругаться, но его слова пролетали мимо ушей. Я смотрел в никуда и думал ни о чём. И тут… Провал памяти. Вырванный из жизни кусок.

Очнулся я ночью, в непонятном месте. Я лежал на мокрой траве, да и сам я был насквозь. Шёл ливень. Сознание было на удивление чистое.
«Неужели прошло?»
У меня в кармане звонил телефон. Слава Богу, он всегда у меня в штанах. Я достал его и посмотрел на экран. Это был Андрей.
— Алло.
— Женя! Я тебя часов десять ищу да названиваю! Где ты?!
— Интересный вопрос, – сказал я и огляделся. – Всё, я понял, где я. Минут через пятнадцать буду.
Я положил трубку, с трудом встал. Закружилась голова. Окончательно отойдя, я двинулся домой по ливню. Шаги были чёткими, шум ливня и проезжающих автомобилей – ровным и реальным. «Неужели меня отпустило?» Вот и эмоции вернулись. Мысль о смерти Вали была как удар током. Подавленность. Чувство ответственности за ребёнка. Ему даже имя не дали…
Ключей у меня в карманах не нашлось. Я позвонил в дверь, и вскоре Андрей открыл мне.
— Где ты пропадал? – спросил он, пуская меня в квартиру.
— Не знаю… Я отключился. Ничего не помню. Но сейчас я чувствую себя намного лучше.
Я зашёл на кухню, сел на стул.
— Всё прошло? – спросил Андрей, садясь по другую сторону стола.
— Похоже на то, – со вздохом сказал я.
Мы замолчали. В голове был бардак. Сколько же всего произошло за эти дни.
— Есть будешь? – предложил Андрей.
— Не откажусь…
Андрей достал из холодильника три яйца и принялся готовить яичницу.
— Шёл бы ты, поспал, – начал он. – Тебе надо хорошенько отоспаться перед завтрашним днём.
— А что завтра? – не понял я.
— Очнись! У тебя ребёнок родился! Его как минимум надо зарегистрировать! Я уж не говорю о подгузниках и пище. У него хоть имя есть?
Имя… Думал я недолго.
— Валентин, – произнёс я.
Андрей остановился, глядя на меня. Потом опустил глаза, робко и неуверенно, как будто это он виновен в смерти Вали.

Валентин мирно спал. Я сидел рядом и любовался им.
— Умиляешься? – услышал я шёпот сзади.
— Смешанные чувства… Ты его кормил?
— Обижаешь. Кормил, поил, пелёнки менял…
Мне стало стыдно. Столько забот навалилось на Андрея из-за моего приступа…
— Поспи сегодня с ним, пожалуйста, – попросил я. – Я боюсь класть его рядом с собой… Не знаю, что будет завтра…