Кто-то сговорился чтоль, почему у них одинаковые названия. Честно это не ко мне.
Автор Валера.
Дождь

Дождь. Унылый летний дождь. Теперь он навсегда. Теперь он всегда.
Я сижу под кустом акации и даже не ёжусь. Я привык.
Рядом вырос гриб. Он небольшой и счастливый. Я ощущаю себя грибом и мне весело. Я - часть природы.
Это поле, лес, заросшая тропинка к реке - всё чудо, всё - радует, бодрит.
Когда я уйду будет утро. Самое обычное, сырое. Я загадал, что рядом упадет первый желтый лист. Прямо на паутину, что каждую ночь плетет паук. Голодный и глупый. Он не поймет, что всё летит мимо, ко мне и, усмехаясь про себя, я засыпаю.
Сон мой страшен: кровь и трупы, трупы, трупы... Катятся головы, взлетают руки и ноги. Хрипы и стоны. Вопли от первого поцелуя и агония от смертельных объятий... Чей-то чужой сон проник в меня и душит, убивает. Зачем? Я чист пред всеми! Я - созерцатель, это не мое. Не мое! Я просыпаюсь и мне плохо.
Однажды во сне я летал. Я был большим черным вороном и внизу все меня боялись. Потом я слетел на гнездо внутри которого лежало огромное черное яйцо. Я прикоснулся к нему крылом, оно треснуло и из него вышел другой черный ворон. Он открыл клюв, сказал "Мало!" и столкнул меня с гнезда.
Сегодня кто-то собирал грибы позади. Мне было лень повернуть голову, я словно оцепенел и когда рука протянулась к выросшему рядом грибу я понял, что это маленькая женская рука. Что мне было делать? Я не рассчитан на такие эмоции! Я всхрапнул как боевой конь и пожал протянутую руку...
Ее звали Аглая. Она была робкой и ручной. Она сплела надо мной навес из ветвей и что-то подолгу рассказывала о своей жизни... Ее аура медленно проникала в меня и переплеталась с моей. Мы стали единым духовным целым. Мы побороли страх и слились физически. Я был уже не я, а кем-то другим, хрупким и могучим одновременно. На паутинку упал желтый лист и я поднялся.
На дороге умирал старый солдат. Он просил добить его. Душа его была пуста и похожа на засохшую горбушку черного хлеба в его котомке. Я прошел мимо и увидел старую зазубренную саблю и пустой кошель. Я вглядывался в кошель, пока не увидел двух бродяг вырывающих кошель друг у друга. То был смутный образ, как дуновение ветра, но я все понял.
Я не должен был этого делать, но я нашел их за поворотом дороги. Они с руганью делили деньги и заметили меня слишком поздно. Так я стал убийцей и ощутил как потяжелела аура. Это не больно. Это даже никому не заметно, пока я не взглянул в глаза ребенку укушенному змеей. Он все знал! А я ничем не мог ему помочь. Он был обречен и он умер.
Кто-то донес. В ближайшем городке меня скрутили и посадили в темницу. Пытали. Били. Жгли железом. Ночью я перегрыз цепь и зашел в караулку...
Ратушу оборонял маг. Единственный, кто остался в городке, остальные разбежались. Маг был силен, но ни разу не попал в меня, ибо я был быстрее мысли. А его мысли были как на ладони.
У мага оставался последний эликсир, когда я прижал его к земле. И мы заключили сделку.
Теперь я знал свой путь. Он лежал в мавзолей Этаритехтура в объятия бога Кри.
И были они жестоки, эти объятия. Все переворачивалось во мне, как в желудке гигантской мельницы. Вся моя старая сущность была перемолота в песок и из нее родился он, Кри 12-й.
Теперь я могу летать и быть благородным. Когда захочу. Я могу давить людские муравейники, а могу слушать, как они блеют в мою честь в храмах в мою честь выстроенных. Мне бывает скучно. И я знаю, что пройдет сколько-то лет, когда скука овладеет мною и я убью себя. Убью, чтобы возродиться и снова слушать унылый летний дождь сидя под кустом акации недалеко от реки, над которой так весело мелькают береговые ласточки.