Ср Окт 18, 2006 12:46 pm Заголовок сообщения:

--------------------------------------------------------------------------------

Randomizer

Альтернативная концовка

Людям с неустойчивой психикой и приверженцам высокого искусства читать не рекомендуется


Като. Джейн. Химериот. Бел-Адад.

Все люди делятся на две категории: те, которые от стресса собираются, и те, которые в критической ситуации полностью теряют над собой контроль. С демонами иначе: они привыкли идти по определённому пути, и для них нет случайности. Поэтому демона можно отличить от человека по абсолютной неспособности испытывать стресс.
Именно так Като себя и чувствовал: случилось как случилось. Страх, паника, жажда крови — всё поглотилось внутренним огнём, придавшим много сил и отнявшим не менее чувств. Парню было даже не забавно наблюдать, как люди спасаются от огня — он лишь отметил для себя, что пожар обнажил сущности людей: команды операторов, ранее казавшиеся едиными механизмами, рассредоточились и побежали кто спасать технику, кто — смазливую бабочку из обслуживающего персонала, кто вообще бросился бежать очертя голову… В условиях опасности не сохранилось ни одной ладно работающей группы, что доказывало всю поверхностность и нелепость доселе совместного труда. Никакой дружбы — только выгода и приказ сверху. В общем, наверное, так даже правильнее… хоть и крайне банально.
Всеобщая паника позволила Като легко увести новенький «Китобой». Сев в кресло и положив руки на пульт управления, он внезапно почувствовал себя киборгом, единым целым с летательным аппаратом. Мозгу не приходилось напрягаться, чтобы управлять движением — руки помнили всё, и Като с наслаждением откинулся на спинку кресла, отдаваясь во власть рефлексам.
Пошли к чёрту эти людишки. Надо вернуться в Иммерхальд и посмотреть, что осталось от системы управления. Дендроиды всё ещё живы… а с ними жива их тайна, и теперь, после огненного видения, Като подошёл как никогда близко к её разгадке...

* * *

Химериот с самого начала путешествия не очень понимал, зачем его ввязали в авантюру. Где-то в глубине сознания клубилось сомнение: а не используют ли его как обыкновенное, хотя и очень мощное, оружие против демонов? И что будет дальше, когда демонов не станет? С какой стати он должен делиться силой, из-за которой страдает, со своим родом, и не лучше ли ярко прожить до девяноста девяти лет, чем, выполнив миссию, отдать могущество сыновьям и стать самой обычной серой посредственностью?
Глядя на спутниц, Хи всё больше убеждался, что он не хочет идти по уготованной для него дорожке.
Взять то же испытание в оазисе. Опять пришлось прибегнуть к хлысту силы, а девчонки только мешались своими криками и поучениями. Такое ощущение, что нарочно, чтобы усложнить Химериоту задачу, чтобы подхлестнуть его самолюбие. Да-да, вы добились своего! Самолюбие взыграло.
По выходу из замка Химериот объявил:
— С этого момента я путешествую один.
Никто, похоже, и не собирался удивляться столь резким словам.
— Даже и не думай! — отрубила Гея. — Нам было дано задание охранять тебя, и мы сделаем всё, чтобы защитить твою жизнь.
— Вы сделаете ВСЁ по плану! — взорвался Химериот. — Вы просто используете меня! Я так не хочу больше! Я хочу решать самостоятельно!
— «Я хочу решать самостоятельно, и гори весь мир синим пламенем», — ехидно передразнила Раника. — А ты не думал, что сила принуждает тебя подчиняться судьбе?
Сперва Химериот открыл рот, чтобы выдать ответную тираду, но потом сообразил, что трепотня с девчонками может затянуться и сбить все прицелы, если он даст себя заболтать. Юноша молча направился вглубь пустыни, не оборачиваясь, но прислушиваясь к звукам шагов. К его удивлению, никто за ним не последовал.
«Тем лучше, — рассудил Хи. — С «хвостом» покончено!»
Фигурка парня с необычными волосами медленно таяла в барханах, оставляя за собой цепочку ровных, как отмеренных по линейке шагов.
— Всё идёт по плану, а, начальница? — съязвила Раника, стрельнув взглядом на каменное лицо Геи.
— Даже легче, чем я предполагала, — спокойно отозвалась та. — Нам пора возвращаться к Акве.
— Жалко… — пожала плечами Веста. — Пропускаем самое интересное.
— Ты ошибаешься, — Гея почему-то погладила себя по животу. — Самое интересное начнётся через девять месяцев…
…
Зайдя на бархан, Химериот не выдержал и оглянулся. Его взгляду предстала безлюдная пустыня и пустующий вход в таинственный замок Джинна…

* * *

Среди обломков везделётов, оставленных командой L-T, нашёлся один, хоть и неисправный, но вполне себе ничего. Правда, вмещал он только двоих. Это послужило началом очередной ссоры: Абдульхим со Стилетом не поделили место рядом с Джейн.
— Я должен сопровождать Квицат Гадэрем! — заявил пустынник с видом, вызывающим опасение: а не настигнет ли тех, кто осмелится ему перечить, кровавая кара?
— Никто не возражает, но пусть девочка сама выберет, — парировал Абдульхим.
Джейн перевела взгляд с одного мужчины на другого и моргнула. Разумом она понимала: Стилет сильнее. Но сердце подсказывало: Абдульхим ей нужен больше. С самой первой встречи со Стилетом Джейн постигла череда несчастий и склок, тогда как Абду отличался исключительно покладистым характером и был готов работать в любой команде.
— Да. Абдульхим. Это честно — ведь он нашёл меня первым, — Сердце оказалось сильнее разума. А может, так действительно лучше…
Джейн легко разобралась в управлении везделётом — во время обучения ей приходилось за минуты осваиваться с незнакомой техникой. Курс был взят приблизительный — по звёздам, потому что точная карта отсутствовала. Впрочем, девушка не сомневалась, что как и раньше, ей попадутся какие-нибудь знаки, которые укажут точную дорогу. Поэтому не испытала ни ужаса, ни удивления, когда на горизонте замаячил летательный аппарат, похожий на тот, которым управлял пилот со спутанными волосами, забравший фальшивый минидиск.
Волосы, волосы… Какого там у него цвета волосы? Кажется, пепельные?... Это единственная примета, по которой Джейн могла бы узнать бешеного пилота.
— Мне не кажется, что нам надо выходить на связь, — заметил Абдульхим, увидев, что Джейн потянулась к передатчику.
— Во-первых, мы не знаем, действительно ли это он, а во-вторых, теперь уже нам нечего делить, — Впрочем, была и третья причина. Наверняка этот пилот уже запеленговал везделёт, а поскольку его машина быстроходнее, контакта точно избежать не удастся.
— Эй, там, на «Китобое»! Куда путь держите?
Связь отчаянно барахлила. В ответ Джейн получила только шум помех и предательское потрескивание. Сквозь помехи ей послышалось: «Имерхальд», но, сочтя совпадение невероятным, она решила, что это плод её больного воображения.
— Смотри! Оно летит к нам! — Абдульхим дёрнул спутницу за рукав.
— Вот и отлично. Нам донельзя нужна хорошая машина.
Тем временем блестящий от новизны «Китобой» опустился на песок перед посудиной Джейн.
— Бросайте оружие, а не то я смету вас гравилучом! — пробасил динамик.
Абдульхим избавился от кинжалов. Джейн кинула на песок минилазер.
Из кабины вывалился пилот… Нет, его невозможно было не узнать: та же спутанная шевелюра, те же резкие телодвижения. Но теперь волосы не казались серыми, как дорожная пыль. Они сияли, словно начищенная серебряная поверхность, ореолом окружая безумное измождённое лицо с болезненно пылающими глазами.
«Парень с металлическими волосами укажет путь»…
Раньше Джейн полагала, что предсказание говорит о Химериоте. Но этот парень… Если его волосы не похожи на металл, то Джейн вообще понятия не имеет, как должны выглядеть металлические волосы!
— Я помню тебя, девчонка. И тебя помню, мужик. Удивлён, что вы всё ещё живы. Возможно, пустынные сколопендры отравились старикашкой? — парень явно наслаждался разговором с позиции силы.
— У меня нет больше минидиска, — развела руками Джейн. — Я бесполезна для тебя, — и тут же неожиданно для себя выдала вслух мысль, навязчиво крутящуюся в голове : — У тебя ПОТРЯСАЮЩИЕ волосы!
Като опешил. Он предполагал, что девчонка выходила на связь ради того, чтобы обманом завладеть «Китобоем» — ещё бы, ведь на таком тарантасе, как у неё, долго не поездишь! А она вдруг… Волосы?
— Как я могла не заметить раньше… — Джейн смотрела на Като широко раскрытыми глазами, в которых читалось…
ВОЖДЕЛЕНИЕ????!!!! ВОСХИЩЕНИЕ????!!!! РАДОСТЬ?????!!!!!
Никто и никогда не смотрел на Като такими глазами. А тем более — девчонка, которую он чуть не убил.
Като оценивающе взглянул на незнакомку. Частично скрытая под плащом, её фигура всё же угадывалась — плечи и бёдра равны по ширине, грудь заполняет мужскую ладонь, но талия и шея стройны, как у нимфетки. Сексуальные фантазии мгновенно захватили сознание, рот наполнился слюной, а внизу живота разлилось всё нарастающее возбуждение.
Но потом Като обратил внимание на её спутника. Мужчина! Мужчина в самом расцвете сил, и он держится с ней весьма по-хозяйски. Смуглый и синеглазый, довольно привлекательной внешности — последнее обстоятельство бесило больше всего.
Какое право имеет этот бродяга обладать женщиной, которая нужна Като самому?!
— Ты летишь в Иммерхальд? — спросила девчонка.
— Ты об этом? Могу захватить тебя с собой. Только сначала надо избавиться от лишнего.
Абдульхим метнулся в сторону, но Като воспользовался рассеивающим гравилазером, и у торговца не оставалось никаких шансов. Его впечатало в песок, как под гигантским прессом. Из ушей, носа, глаз и рта бежала кровь, вены полопались…
— Не-е-е-е-т!
Джейн схватила Като за руку и вцепилась зубами в горло. Судорожно сжимая челюсти и мотая головой, она ощутила солёный вкус на языке, и от этого пришла в ещё большую ярость.
— Слишком рано. Я тебе ещё понадоблюсь, — Джейн удивилась, сколько холода звучит в этом голосе. Будто говорит не человек, а робот. Или…
…
Пилот оторвал от себя девушку вместе с куском собственной кожи. По груди Като струилась кровь, окрашивая рубашку пятнами а ля импрессионизм, а волосы сияли так ярко, как сияет расплавленный металл в горне.
— Ты меня не возбуждаешь, — он швырнул девчонку на песок, рядом с трупом Абдульхима. — Можешь скушать то, что вырвала из моего горла. Уверяю, не отравишься. Убивать я тебя пока не стану — сама помрёшь. А если нет, значит, того и достойна.
Отплёвываясь, Джейн остекленевшими глазами наблюдала за пилотом, с наслаждением крошащим везделёт на детали с помощью гравилазера. Кровь заливала его грудь и живот, но он даже не удосужился закрыть рану.
— Хочешь достичь Иммерхальда — следуй прямо по Алой Звезде Войны. Да, и советую тебе разделать трупик — если не хочешь помереть от голода и жажды, — с этими словами Като размозжил контейнер с питьевой водой.
Минутой позже «Китобой» уже скрылся в белом небе.
Джейн легла на песок рядом с Абдульхимом и заплакала. «Квицат Гадэрем», «Квицат Гадэрем»! Звучит, как запугивание, как зомбирование мозга. Она всего лишь девчонка-спецагент, слегка двинувшаяся головой. И смерть друзей кажется ей в сто раз горше, чем гибель всего человечества…
А тот парень с сияющими волосами — ненормальный. Джейн видела, как он на неё смотрел перед тем, как «избавиться от лишнего» — жгучая страсть и почему-то слёзы. Но одно мгновение — и выражение глаз пилота резко изменилось: пылающие угли обратились в кусочки мёртвого мориона. «Почти как я… Квицат Гадэрем, Эльмения, Махби… Всё это мешает мне быть нормальным человеком, превращая из девушки в безликого «героя». Так кто сказал, что он не такой же точно злодей, как я герой — не по сути, но просто от психической болезни?...»

Всё пошло от минидиска. Джейн помнила четырёхдневное блуждание по пустыне, началом которого послужила смерть двух лучших друзей, а концом — встреча с Абдульхимом. Похоже, жизнь идёт если не по кругу, то как минимум по спирали — ибо Джейн попала почти в такую же ситуацию. И была вынуждена брести по барханам так же бесцельно, как тогда, в самом начале…
И опять — дура! Вот надо было выходить на контакт с тем психом, да?! Захотелось, понимаете ли, чтобы довезли её до Иммерхальда с почётным караулом на хорошей машинке! А может, «героизм» взыграл? Конечно, это ведь так круто — забраться на вершину, карабкаясь по трупам союзников. Только чем такой «герой» лучше Германа?
Джейн остановилась как вкопанная. Ей послышалось чьё-то пение к востоку, за барханом. Так, может быть, это какой-нибудь мирный житель пустыни, и селение ближе, чем она предполагает?...
Девушка поспешила вслед за звуками. Ноги вязли в песке, в горле пересохло, глаза жгло от горя и засохшей соли слёз, но надежда буквально толкала тело вперёд, пару раз заставляя падать, но потом подниматься и так же остервенело спешить навстречу событию.
Сначала Джейн увидела спину. Стройную мужскую спину в облегающей безрукавке. Сильные, красивые руки. И — стальные волосы!
— Хи! — заплетающиеся ноги понесли девушку прямо к парню. Рухнув на мощную грудную клетку, она обвила шею странника руками и заплакала от счастья.
К её немалому удивлению, он почти не обрадовался.
— Что ты тут делаешь, Джейн? Что с твоими глазами?
— Хи… Хи… Хи… — объятия девушки становились всё крепче, как будто она боялась потерять парня.
— Да успокойся ты и объясни, что случилось?! — Химериот начал выходить из себя. Эта сцена до боли напомнила ему выпендрёж Весты, от которой он только-только освободился.
— Хииииииииии! — вместо ответа она прильнула к его губам. Химериот ощутил вкус металла и слизистый привкус гнилости.
— Отстань! — парень оторвал от себя Джейн и усадил её на песок. — На, попей. И хватит реветь — только воду переводишь.
— Хи… Хи… А я-то в тебя перестала верить… А ты был рядом… Мой единственный… Мой символ… Спаситель…
«Единственный», «символ», «спаситель»! Каждое слово будто иголкой укололо Химериота. Он-то пытался уйти от навязанных директив! А они тут как тут — только теперь в обличии Джейн. Господи, ну неужели ни одно существо в мире не способно воспринимать Химериота таким, как он есть, а не таким, каким его пытается представить Аква?!...
— Хи… Мы ведь идём в Иммерхальд? Ты ведь знаешь, где Иммерхальд? Ты проводишь меня?
«Ненавижу!» — пронеслось в голове у Химериота.
— Нет, я не знаю, где твой Иммерхальд.
Глаза Джейн потеряли цвет.
— Значит, ты не символ?... Значит, символ всё-таки он?... Но почему?...
— По кочану, и по кочерыжке! — Химериоту надоело, что Джейн ведёт себя как малолетняя истеричка. Но бросить её в пустыне одну… Нет, он не может этого сделать.
— Идём за мной. И не хнычь — всё будет хорошо.
Химериоту пришлось поддерживать Джейн, чтобы она не упала. Необходимо найти какой-нибудь населённый пункт, чтобы пополнить запасы воды и еды — ведь теперь надо рассчитывать на двоих.
Вечером Джейн неожиданно прильнула к Химериоту. Её пальцы принялись бегать по застёжкам его одежды, второпях обрывая петли.
— Так, — Химериот схватил девушку за запястья. — Объясняй.
— Мы умрём… Ну или нет. Но я люблю тебя и хочу от тебя ребёнка, пока ещё жива.
Звонкая пощёчина заставила Джейн прослезиться.
— Ишь чего выдумала!
— Но мы ведь любим друг друга…
— Кто тебе такое сказал?!
— Ты сам.
— Давно. С тех пор всё изменилось. Я тебя не люблю.
Джейн резко посерьёзнела. Глаза сразу же просохли, от носа к губам пролегли две суровые складки.
— Хочешь — не хочешь, а никуда не денешься. Будем вместе. Не детей делать — так мир спасать.
— Ага, ещё скажи, что ты избранная! — теперь Джейн напомнила Химериоту распоряжающуюся Гею и показалась ещё отвратительнее.
— Да, я такая! И если для меня нет жизни — остаётся ещё миссия, которую я буду нести до конца, до победного конца!
— Пошла ты со своей миссией знаешь куда?... — сам того не замечая, Химериот заговорил не хуже тех самых мародёров. С кем поведёшься — от того и наберёшься, однако.
— Знаю! В Иммерхальд! И к тому же, нам надо найти ещё троих из Звезды, пока не поздно. Одного я уже раз упустила…
Джейн не договорила. Всполох огненного зарева осветил горизонт. Маленькая чёрная точка пронеслась вдаль, куда-то к Алой Звезде Смерти.
— Это он! Нам за ним! Скорее!
— Где твой разум? Мы весь день шли!
— Ты Избранный, ведь так? Значит, можешь обходиться без сна, если это необходимо!
«Ну Гея, Гея вылитая! Господи, какая стерва…» — Химериот скривился, но не нашёл в себе сил ни бросить Джейн, ни поднять на неё руку. Слишком хорошо он пока ещё помнил то время, когда они действительно любили друг друга.

* * *

— Ты сильно изменился, Бенедикт.
Спутник Бел-Адада повернул голову. Так и есть — в глазах, ранее наполненных мутным безумием, светилась целеустремлённость.
— Посидишь с моё в психушке — ещё и не так изменишься, дружище.
— Чего ты хочешь?
— Да так, закончить одно маленькое дельце, — мужчина усмехнулся, и Бел-Адад отметил про себя то, как его резковатая мимика разительно отличается от прежнего расслабленного выражения лица. Определённо, тут дело не только в психушке.
— Ты сказал, что Ализариум погиб. Это большая трагедия для мировой культуры. Священный город… Поэты… Художники… Знаменитые врачи и учёные. Научный центр всей Пустыни — и рассыпался, как карточный домик.
— Туда им всем и дорога, — зло отозвался Бенедикт Беллум.
Зависла тишина. Два спутника рассекали пустыню на воздушном боте. Бел-Адад не знал, куда направляется Бенедикт, но в душу закрадывалось смутное подозрение в обмане.
— В чём главная сила демонов? — врач ударил наугад, но, судя по перекошенному лицу Бенедикта, попал в самую сердцевину проблемы.
— Сила демонов… В вас, Бель. Она в вас. В ваших бреднях о творческом вдохновении. Вместо того чтобы думать о выгоде, вы воображаете, что творите, но ничего в этом мире не бывает просто так. Тот, кто работает на себя — работает на себя, а тот, кто не думает о себе — горбатится на чужого дядьку. Но тот, кто не думает ни о чём, кроме творчества, ещё хуже. Он кормит демонов.
— Странные слова.
— Тебе это уже не угрожает, Бель. Ты выродился. Тебя выпили. Выпили незадолго до встречи со мной. Теперь ты не нужен демонам. Поэтому я тебя не уничтожил.
Бел-Адад и сам понимал, что поступил подло, бросив Аблудьхима со Стилетом смертельно ранеными, однако до сих пор не мог разобраться, что подвигнуло его сбежать. Слова Бена подтвердили догадку: слабость была вызвана некой внешней причиной, а не внутренними мотивами. «Выпили»… Неужели это…
— Мы летим в Иммерхальд? Можешь не отвечать.
Бел-Адад с усилием нажал на тормозную педаль. Бот остановился так резко, что инерция швырнула спутников вперёд, и если бы не ремни безопасности, они ударились бы об лобовое стекло.
Врач поспешил покинуть кабину. Не по годам ловко он выбрался из ремней и спрыгнул на песок.
— Тот, кто пасует однажды, пасует дважды. Лети один.
Бенедикт Беллум вскинул бровь.
— Мои аплодисменты, мистер пустой. Спасаешь свою шкуру? Похвально для человека. Я бы даже сказал, ты оказался умнее, чем я думал.
Бел-Адад не ответил. Он уже спешил к селению Теней, подгоняемый ветром и давлением солнечных лучей в спину. Судьба Бенедикта Беллума его уже не волновала. Джейн справится с неприятностями сама. Демонам, вылезшим из Ада, он противостоять не сможет. Но в Ализариуме погибали миллионы талантливых людей, и им как никогда нужна была помощь опытного врача…
Апостол Махби выбрал свой путь. Его творческий огонь выпили. Но сознание, тренированное десятилетиями, работало так же ясно, как и всегда. И могло рассчитать не на ход и даже не на два вперёд, как выгоднее поступить в критической ситуации.
За спиной Бел-Адада развевался плащ пустынника, его голова пылала в обрамлении пляшущих от ветра седых прядей, а под ногами взрывались фонтаны песка. «Серый ангел» летел в Ализариум на стальных крыльях эгоизма.



Като. Джейн. Химериот. Бенедикт. Пайк. Фир. Снова Фир.

Первое, что поразило Пайка в открывшейся перед ним панораме — запустение. Если он и мог найти здесь еду, то явно не менее чем неделю назад. Развалины подземного города смердили трупами и бездушием. Откуда-то сбоку тянуло демонами — но вампира они совершенно не интересовали. А людей не было.
Пайк бродил среди живописных развалин Иммерхальда, то и дело натыкаясь на сплавившихся дроидов, декорирующих пейзаж не хуже пустых жестяных банок. Ну что ж, во всяком случае, здесь безопасно. Если не считать демонов, расползающихся по городу в поисках пригодных для них тел — впрочем, глядя на последствия катастрофы, Пайк справедливо сомневался, что демонам будет так легко отыскать себе оболочку. Трупы уже успели сгнить, машины развалились на части, — ни то, ни другое не способно служить контейнером для души демона.
Однако зов был, а Пайк привык доверять чутью. Значит, надо всего лишь подождать, затаиться, спрятаться в развалинах, пока добыча сама не найдёт охотника.
…
Первым прибыл какой-то черноволосый тип на воздушном боте. В пищу непригоден — это Пайк определил сразу же. Но всё же последовал за ним вглубь развалин, дабы не упустить других. И правильно сделал — шагов через двести чернявого встретили двое рыжих людей в масках, вкусно пахнущих близкой кончиной. Пайк удивился, почему он не заметил их раньше, но потом списал всё на толпу демонов, отбивающих все запахи, и удовлетворился таким объяснением.
— Я Нат-Бераг!
— Я Кол-Ларев!
— Хочешь в дверцу? А понюхать нашей силы не хочешь?!
Мгновение — и от чернявого стали исходить сильные волны ненависти, крошащие все структуры вокруг него. Однако двое в масках только рассмеялись:
— Это ты для святош прибереги! У нас в Бункере возле каждой пивнушки такой гадюшник стоит!
Незнакомец вспылил. Стиснув кулаки, он бросился на рыжих стражей. Те ловко расступились и дружно расхохотались, созерцая нелепое падение противника на осколки бутылок, усыпавшие тротуар.
— Что-то ты хиловат для демона, брателло.
Несмотря на видимое преимущество масок, Пайк нисколько не сомневался в победе чернявого, поэтому равнодушно отошёл в сторону, ожидая, пока тот расправится с людьми. За развалинами дома сначала раздавался смех рыжих, потом их возмущённые вопли, и вскоре два крика сплелись в отчаянную эпитафию… Всё стихло.
Вампир подбежал к двум телам, распластавшимся на осколках. Маски были сорваны, обнажая безобразные, искорёженные повреждениями лица. Дыхание застыло. Кровь медленно холодела в жилах.
Слишком поздно. Они уже не удовлетворят его голод. «В следующий раз поступлю предусмотрительнее и нападу первым», — решил Пайк.
Сзади вновь послышались шаги, и вампир растворился в тени, поджидая очередную добычу.

Джейн вела себя слишком равнодушно для шестнадцатилетней девушки, вышагивая об руку с Химериотом среди развалин бывшего подземного города. Её не трогал вид разлагающихся тел, впрочем, после Замка Джинна и Химериот не обращал на них особенного внимания.
— Если встретишь человека — не кидайся на него, а прояви дружелюбие. Звезда Избранных должна собраться, — велела девушка спутнику.
— А если не человека?...
Как будто в подтверждение мыслям Хи на дороге показался черноволосый мужчина в каких-то драных тряпках вместо одежды.
— Я ждал вас. Где ещё двое?
— Один уже должен был прилететь. Про второго понятия не имею, но вроде бы он тоже где-то здесь, — спокойно ответила Джейн.
— Будем искать втроём. Так безопаснее. Здесь куча демонов.
Химериоту не понравилась ни резкость, с которой разговаривал незнакомец, ни его уверенность в своём главенстве.
— А ты сам-то часом не демон? — прищурился парень.
— Это не имеет значения, — хором отозвались Джейн с незнакомцем.
Чёрт, а ведь Джейн потрясающе изменилась со времен школы, подумал Химериот, разглядывая профиль подруги. Волосы, раньше пуховые русые — теперь жёсткие каштановые, глаза, раньше тёплые карие — теперь холодные синие. Грудь выросла, но не мягкими женственными бугорками, а тяжёлыми каменными глыбами, готовыми таранить стены при необходимости. Черты лица заострились и стали монументально-правильными. У прошлой Джейн были пухленькие губки и слегка курносый носик — а ещё, что особенно покоряло Химериота, золотистые кончики ресниц. Теперь всех этих милых примет не стало… И получившаяся механическая кукла, похожая на совершенную дроида-ж, никакой любви не вызывала.
— Скажи, Джейн, что ты сделаешь, когда всё закончится?
— Хотела выйти за тебя замуж, но раз ты взял все обещания обратно, придётся заняться уничтожением остатков зла в мире. Кстати, ты ведь понимаешь, что победа над демонами не снимает с нас ответственности. Так что пойдёшь со мной.
«А вот не дождётся!» — с яростью пообещал себе Химериот. Он чувствовал себя обязанным запереть ад, но после этого лелеял совсем другие планы, нежели гоняться по пустыне за преступниками или отдать Силу ребёнку Джейн и пахать у неё на огороде остаток жизни.
И если Джейн считает иначе — она враг Химериота.

Като замер перед «Китобоем» в нерешительности. Цель достигнута, он находится в Иммерхальде. Теперь можно взорвать летательный аппарат или оставить его в целости, на случай, если придётся возвращаться. Но нет никаких гарантий, что пока Като ищет врата в мир демонов, его «Китобоем» не завладеют местные бродяги. Оставлять машину им на пользование?... Нет уж!
Чтобы распрощаться с ботом, Като применил любимое оружие — гравилазер. Блестящий корпус за считанные секунды превратился в груду металлолома, не подлежащую ремонту. Ещё раз проведя лучом гравитации влево-вправо, Като удовлетворённо хмыкнул, потрогал тугую повязку на горле — на месте укуса, и пошлёпал по растрескавшейся земле вглубь города.
Очередной поворот — и из-за развалин показалась странная троица: двое мужчин и девушка. Последнюю Като узнал моментально — та самая девчонка, которую он дважды оставлял умирать в пустыне — а вот её спутников видел впервые в жизни. Крепкий вооружённый парень со стальной шевелюрой и черноволосый мужчина средних лет, истощённый и завёрнутый в драные тряпки.
Первое побуждение — размазать всех троих по земле — Като успешно преодолел. Причём он сам не понял, каким образом: внутри всколыхнулось что-то жгуче-ледяное и поглотило порыв к уничтожению. Осталось безразличие с малой толикой любопытства, что же дальше произойдёт.
Девушка подошла к Като и протянула ему открытую ладонь. Синие глаза с механическим холодом заглядывали глубоко в душу.
— Я Джейн. Это Химериот и Бенедикт. Мы вчетвером будем союзниками в этой битве.
— Потрясающая самоуверенность, — расхохотался Като. — «Будем союзниками»! А кто вам сказал, что я вообще прилетел сюда сражаться?!
— Дай сюда, — Джейн обхватила пальцы пилота двумя ладонями. — У тебя потные руки. Ты нервничаешь. Я же знаю… Ты прилетел сюда, чтобы разгадать загадку демонов и вступить в их ряды. Мы здесь за тем же самым.
— Откуда… — Като попытался вырвать руку, но хватка Джейн окрепла.
— Чтобы попасть в Ад, необходимо провести ритуал… Химериот, расскажи о ритуале.
Парень со стальными волосами сделал несколько шагов вперёд.
— Впятером оцепить вход. Создать живую пентаграмму из пяти лучей силы.
— С какой стати я должен верить вам? — Като дёрнулся ещё раз, но руки девушки будто окаменели.
— А хотя бы потому, что нас больше, — зевнула Джейн.
Химериот отстегнул с пояса Като гравилазер и выбросил его в зияющую трещину у себя под ногами. Затем проделал то же самое со своим мечом.
Двое мужчин заломили пилоту руки за спину и повели к центру города. Спереди равномерно покачивала бёдрами Джейн. Удивительная особа. Тоже завладела минидиском, тоже стремилась в Иммерхальд… Командует всеми, кто попадается у неё на пути. Дважды выходила невредимой из беспросветных ситуаций.
И у неё невероятно сексуальная походка!...

Четверо необычных людей медленно приближались к Бездне, пятый тенью следовал за ними, принюхиваясь к смерти.

«Тип с забинтованной шеей похож на отменного мерзавца. Уверен, я поступлю правильно, если подставлю его под удар демонам», — уверял себя Химериот, и в его сердце вскипала ненависть к нахальной девчонке, заставившей его работать в команде с Като.

«Я чувствую тёмную ауру от Бенедикта. Как только он обессилит от ритуала, надо его уничтожить, иначе этот тип принесёт много неприятностей», — планировала Джейн, и её рассудок сжимался при мысли о том, с кем она сотрудничает.

«Я должен быть единственным демоном, который воцарится на земле после закрытия Ада, и необходимо избавиться от этого перерождённого дендроида как можно скорее», — помышлял Бенедикт Беллум, ощущая присутствие Пайка.

«Парень со стальными волосами выглядит очень даже аппетитно, надо бы его обработать, пока он будет возиться с ритуалом», — сглатывал слюну Пайк, разглядывая мощную мускулатуру Химериота.

«Идиоты, они сами подталкивают меня к раскрытию тайны Бездны. Когда мы достигнем её, я сделаю вид, что готов к ритуалу, и когда они решат, что я их союзник, отправлю всех в Ад… ну или почти всех», — размышлял Като, смакуя вид подтянутой попки Джейн.

Для каждого из пяти «ритуал» представлял собой не более чем формальность — и удобную возможность претворить в жизнь личные планы.
Наконец, Бездна предстала перед людьми во всём своем великолепии. Фиолетово-оранжевое пламя, смешанное с пустотой — и тени демонов, ползущие из дыры подобно тараканам.
— Итак, встали по бокам, взялись за руки… Позволяем Силе течь по кругу!... — скомандовала Джейн.

* * *

Пять шёлковых нитей, пять сияющих лучиков, пять серебристых волосков тянулись от него через Врата в Мир людей. Фир трепетал в ожидании трапезы. Энергии горящего алмаза, спирта, гниения, бензина и водорода текли по пяти трубочкам для коктейля, готовясь выплеснуться и утолить неукротимую жажду творчества.
Глоток… Восхитительный вкус — свежий, пьяный, густой, горячий и терпкий одновременно, чем-то похожий на кофе с пряностями и коньяком. Ещё глоток… Ещё… Ещё… Ещё…
ЕЩЁ-О-О-О-О-О-О!!!!!........................................... .................................................. .....................
………………………………………… ………………………………………… ………
………………………………………… ………………………………………… ………
………………………………………… ………………………………………… ………
Фир ожидал, что творческая энергия всколыхнёт в нём желание творить, как обычно. Но вместо этого душу постигло тягостное ощущение обмана. Те чувства, которые Фир поглотил, невзирая на их яркость и привлекательность, по сути оказались чувствами обычных людей, ничуть не более творчески настроенных, чем дворник с кайлом на морозе. Никакой игры мысли и даже никакой задумки играть… Точнее, игра, но не с Фиром. А друг с другом — как лучше уничтожить телесных врагов под предлогом борьбы с демоном. В Фире никто просто не видел врага. Все видели в нём обузу и предлог, позволяющий действовать по-своему.
Ощутив послевкусие выгоды, Фир попытался срыгнуть нектар. Но слишком поздно — выгода уже всасывалась в его кровь и разносилась по тканям, лишая их питания. Фира передёрнуло от осознания ситуации: он умирал самой мучительной смертью из всех возможных для него смертей — от отравления выгодой.
Если банальность просто несъедобна для Фира, то приземлённая выгода таит в себе серьёзную опасность. В отличие от первой, она бывает даже аппетитной, если скрыта за маской интриги. Выгоду, которая проникла в ткани тонкой демонической сущности, невозможно вывести — как тяжёлые металлы, она накапливается в органах. И не позволяет ни одной капле творческой энергии впитаться в поражённую ткань, давя её энергетикой расчёта.
Фир ощутил, как выгода парализует его живот — и медленно, минуя барьер за барьером, поднимается к мозгу. Нет, она убивает не моментально — сначала откажет зрение, слух, восприятие… потом замедлится и остановится мысль, останутся лишь инстинкты… исказится память. Фир превратится в растительное существо, которое способно лишь идти по отмеренной линии, ничего не видя, не ощущая и будучи не в силах осознать — подобно большинству демонов в Аду. Стремиться только к внешнему, отринув внутреннее, желать себе материальности — и медленно терять остатки сил на то, чтобы побороть корни выгоды, поселившиеся в теле…
«Всё кончено. Теперь единственное, что осталось загадкой на пути — время, отмеренное мне до смерти. Умру ли я быстро, истратив остатки сил на что-нибудь незряшное, или буду вечно корчиться в агонии?… Смогу ли я победить выгоду смертью, если соберу все свои силы?...»

* * *

Сухая и горячая ладонь Химериота — он уверен в себе. Мокрая и холодная ладошка Като — он сомневается. Джейн отпустила силу на волю, но не чувствовала, как она циркулирует по живой пентаграмме. Может, Хи что-то перепутал с ритуалом?...
Внезапно Бездна взорвалась серым потоком. Души демонов, оказавшиеся на пути из Ада, сгорели, обратившись в бесцветные сгустки, и хлопьями упали обратно в бездну. Рыжий и фиолетовый огонь отчаянно замерцал, борясь с самим собой.
Като рухнул на колени, чуть не свалившись в провал.
— Я же демон… Как я мог поддаться?... — прошептал он, обхватив голову руками. В душе вскипала злость на людей, обманувших его, и на себя, попавшегося на их удочку из-за неудовлетворённого сластолюбия.
Като медленно поднялся с колен, разматывая повязку на горле и обнажая следы человеческих зубов. Из окровавленных тряпок выпал металлический предмет — перочинный ножик, спрятанный туда ещё на «Китобое».
— Я предал себя!... Я уничтожил врата демонов… И виноват в этом ТЫ, ТЫ, ТЫ!!!!
Острие ножа блеснуло в руках пилота, низ его живота окрасился алым. Кусок плоти упал к ногам Като, и тот пинком отправил его в бездну.
Бенедикт расхохотался во всё горло, тряся сальными чёрными волосами.
— Впервые вижу такой оригинальный способ стать ближе к демонам!
— А теперь отправляйся вслед за своим органом! — Химериот метнулся к пилоту, готовясь отправить его в преисподнюю пинком под зад, однако Джейн перехватила ногу парня, приняв удар на себя и удержавшись на краю пропасти.
— Не трогай его! Он не самое большое зло среди нас!
— Не мешай мне, девчонка! Я лучше тебя знаю, что зло, а что нет!
Лицо парня перекосило. Теперь, когда его миссия выполнена, никакая в мире Джейн не встанет между ним и его планами. Химериот представил себе хлыст силы, разматывающийся у него в седьмой чакре, дабы отправить пилота к праотцам… и опешил. Хлыст не появился.
— Да как ты посмела, сука?! Когда ты успела?!!!! Да будь ты проклята!!!
Он приготовился отшвырнуть её в бездну, но чёрная тень, малоприметная в пламени Ада, подхватила девушку на руки и впилась клыками в шею — это Пайк почувствовал сильнейшую волну уничтожающей ненависти Химериота и инстинктивно бросился на запах смерти.
Джейн закричала. Бенедикт рассмеялся. Химериот облизывал губы в шоке от потери первородной силы. Пайк вгрызался в горло Джейн, урча от наслаждения тёплой кровью и невероятно сильной душевной энергией. Это показалось Като до ужаса несправедливым, он дёрнулся к вампиру, чтобы наказать его, но мир неожиданно размыло цветными пятнами и нахлынула мертвецкая слабость — видимо, сказалась потеря крови.
Последнее, что Като запомнил — острую боль при падении животом на развороченные камни и женственный силуэт Джейн, бессильно падающий в разверзнутую пасть Ада из объятий насытившегося вампира...
— Лучше красиво умереть, чем жить бесцветно! — голос Хи пронзил гул в голове. Бенедикт опять рассмеялся… И пилот окончательно потерял сознание.

Эти огненные врата, они не такие уж и страшные оказались… Во всяком случае, не страшнее, чем голод вампира, настигнувший Джейн там, снаружи. И уж точно не страшнее, чем неоправданная ненависть Химериота. Может, девушка поступила неправильно, понадеявшись на себя, и следовало сделать шаг в огненную бездну раньше?...
Как странно… И холод, и жар одновременно. И так темно, будто не полыхал в портале огонь алых, голубых и фиолетовых оттенков. Джейн даже не сразу поняла, что свободна от физической оболочки — во всяком случае, такой, какую она привыкла ощущать.
Двигаться сложно, но всё-таки возможно — будто в густом сиропе из расплавленного металла… а может, сильно сжиженного воздуха. И боль — она мучительна, но за свои жизни Джейн повидала и более внушительные страдания. А главное — одиночество!
Одиночество!
Вот чего ей так не хватало в последнее время. Толпы малодушных сопровождающих, готовых сбежать или предать в любой момент, утомляют больше любой боли.
«Люди не так плохи, как мне хочется думать… Но слава героев развращает не меньше, чем слава злодеев — если не больше!» — простая, казалось бы, мысль ударила Джейн подобно молнии. «Герои» — вот кто причина всех неудач! С самого начала надо было искать спутников попроще! Тогда, глядишь, всё получилось бы…
Итак… Тебя предали, крошка. А любовь Химериота оказалась иллюзией, частью хорошо продуманного плана. Потому что сказок не существует. Потому что миром правят не дураки, отнюдь не дураки.
И теперь… Погрузиться в обжигающий сироп, закрыть глаза… Стоп! Какие глаза, если и так ни зги не видно?...
Необычные, признаться, ощущения — напрягать волю, когда на теле нет ни единого мускула, создающего тонус. Но надо — наверняка при старании можно разглядеть хотя бы что-нибудь в этой мгле. «Давай, милая, давай!» — даже слова здесь расплываются в логические образы, теряя телесность. «Давай» — неотвратимое, как Modus Ponens, и «милая» — многообещающее, как Ex Falso Quodlibet.
Огонь?!... Фрактальная сетка оранжевого, жёлтого, фиолетового огня — или Джейн только почудились светляки многоцветия, загоревшиеся вокруг нее? Но ощущения тоже меняются: на смену однообразной боли приходит стелющийся холод, скорее обволакивающий, чем пронзающий.
Сияние! То сияние, что уже манило Эльму к себе и спасло от бессмысленного ухода в вечную тьму. «Чисто по-человечески» — неуверенно, как Tertium Non Datur.
— Ты… Это снова ты?!
— В последний раз для тебя, создание.
Голос… Точнее — мыслеобраз голоса. Но даже так его нельзя не узнать.
— Фир?!!!! Глупый Фир???!!!!!!
Огоньки задрожали, на мгновение вспыхнув, как солнышки.
— Всё-таки дошло… Не прошло и полгода, или как там у вас принято выражаться.
— Но почему?! ПОЧЕМУ?!!!!...
…
…
Волна густого сиропа потянула Джейн в сторону, и тщетно она пыталась ловить усилием воли гаснущие огоньки. Душу наполнила… пустота.
То ли Фир взял кусочек, то ли слишком отвратительно стало от осознания того, что тебя спасает твой же вечный враг.
А скорее всего, и то, и другое…
Тепло поглотило Джейн, дробя логические структуры и обращая их в ощущения…
«Мамочка, роди меня обратно!»
…
…
— Ааааааа!... Ыыыыыы…
Акушерка посмотрела на ребёнка и непонимающе пожала плечами.
— Вроде здоровая девочка. Но почему-то плачет в три ручья… Вот уже двадцать лет принимаю роды, но такого никогда ещё не видела…

* * *

Химериот удивился, с какой лёгкостью его приняла Бездна, когда он добровольно ступил в пустоту. Тело вошло в огонь, как в тёплое масло — и глаза перестало резать. Что ж, если это ад, то не такое уж ад отвратительное место, как может показаться суеверному человеку. Скорее — огромная колыбель, расцвеченная огнём и холодом.
Да, Химериот сделал сознательный выбор. Он не мог позволить себе оставаться живым после такого подлого финала. Не правда ли «он умер, спасая мир» звучит достойнее, чем «он спас мир и пошёл пасти верблюдов на ферму»?...
«В чём цель моей бывшей жизни? Наверное, прожить красиво. Не сомневаясь, не совершая ошибок. Словно скользя по линии судьбы, будучи ведомым провидением. Чтобы тысячи людей сказали потом: я хочу быть похожим на него. И учили своих детей, что герои никогда не сомневаются».
Хи застыл посреди феерического пейзажа, контрастируя статичностью с бушующим пламенем. Мимо брели тени демонов — похоже, они его не замечали. То ли из-за отсутствия интереса, то ли просто из-за неспособности видеть.
«Ну и сколько я ещё тут буду торчать?» — постепенно парню надоело созерцать пляски пламени и причудливые узоры дорог, начертанные на расплавленной земле. Память медленно, но верно, растворялась в новом сознании — холодном и невероятно чувствительном к прекрасному.
«Пожалуй, я даже рад, что не могу с ними поговорить, — пришёл к выводу Химериот после очередной неудачной попытки выйти на контакт с проходящим мимо демоном. — Все они зациклены на получении выгоды, на том, чтобы играть с другими по своим правилам. Как Аква, как Гея, как Джейн… А мне отвратительна такая психология».
Огонь полыхнул серебром и ультрафиолетом — какой удивительно гармоничный оттенок! Химериот сделал первый шаг по спирали, загоревшейся под его ногами…

Бенедикт с любопытством наблюдал за гигантской воронкой, образовывающейся там, где раньше зияла бездна ада. Фиолетовый и оранжевый огонь погас ровно тогда, когда Джейн скрылась в пустоте. А эта серость повалила оттуда сразу после самоубийства Химериота.
— Кстати, Пайк, ты ещё не понял? — обратился демон к развалинам, где, по его ощущениям, прятался вампир. — Ты сам себе вырыл могилу тем, что полакомился девчонкой.
Объяснять дальше Бенедикт не стал. Если вампир не дурак, сам догадается. А если дурак — то почувствует, когда начнёт умирать. Джейн обладала сдвоенной душой, и та её часть, что принадлежала Эльмении, была непригодна в пищу вампирам. А он проглотил её вместе с приманкой — нежной энергией шестнадцатилетней девичьей души.
Мощные силы Эльмении вытряхнут Пайка из телесной оболочки… и он тут же попадёт в воронку ада, так что шансов вернуться в мир живых уже не останется.
Всё должно прекратиться, когда последний демон вернётся на родину. Воронка затянется, бездна превратится в обыкновенный провал. И никогда уже никакой Фир не сможет править линиями судьбы Бенедикта, дёргая за них, как за струны арфы, даже не ради выгоды — ради пустого искусства.
Бенедикт стал выбираться из развалин Иммерхальда. Но — удивительное дело! — чем дальше он отходил от бездны, тем сложнее становилось идти. Сила тяготения к воронке медленно нарастала, и Бенедикт запоздало понял, что она разъединяет его с телом…
Последний демон должен вернуться на родину.
Да, он помнил об этом обстоятельстве. Но был уверен, что речь идёт только о тех демонах, которые не имеют тела или почти не связаны с ним, как дендроиды.
Однако проверить обратный факт вряд ли смог бы, учитывая то, что являлся единственным демоном в Сталийном Джихаде, имеющим вполне человеческое тело.
Воронка захлопнулась сразу за ним. Демон ощутил привычный раздирающий холод… и погрузился в темноту.



Като. Лазариус. Бел-Адад.

Корчась от боли, Като слонялся среди развалин, ища летательный аппарат, пригодный для езды. Похоже, что деструктивное поведение в отношении «Китобоя» не оправдало-таки себя. В конце концов пилот наткнулся на летательный бот — любительская штука, но капризничать некогда. Надо лететь в город, искать врача.
Пустыня встретила Като недружелюбным ветром и песчаной бурей, мешающей видимости. Лететь приходилось вслепую, что вдвойне выводило из себя. Наконец Като добрался до пещерной деревеньки, ощерившейся агрессивными стражами. Двое или трое из них уже приготовились стрелять, но их остановил седовласый старик, чем-то смутно знакомый Като.
— Я врач, и мои пациенты нуждаются во мне! Может быть, этот человек готов довезти меня до Ализариума, если я предложу достойную плату за проезд.
Врач! Так это же тот самый старикан, Бел-Адад! Как ни странно, Като не разозлился, вспомнив его имя. Наоборот, даже обрадовался.
— Эй ты! — Като высунулся из бота. — Если поможешь мне — докачу тебя до твоего чёртова Ализариума.
— Знаем мы, как верить твоим обещаниям — опыт с сороконожками доказал это в полной мере, — Бел-Адад недоверчиво усмехался, но опытный глаз врача уже изучал травмы Като. — Впрочем, у меня, как всегда, нет выбора. Я принимаю твоё предложение.
Когда Бел-Адад принялся дезинфицировать раны, пилот не выдержал и взвыл от боли. Гораздо легче не кричать, когда получаешь травму, чем когда её лечат.
— Да, без обезболивающего тут не обойтись… — протянул врач. Обнажив вену Като, он с микроскопической точностью поставил укол.
«Не уморит — самому ведь невыгодно…» — рассчитал пилот, позволяя лекарству разойтись по сосудам.
Постепенно боль ушла. Её место заняло ощущение полёта, как в тот самый момент, когда Като впервые услышал голос Фира. Мир полыхнул яркими, флуоресцирующими красками. Небо — лазурь, песок — золото, на бороде у врача — чистое серебро…
— Ну вот и всё, — сказал Бел-Адад, перевязывая последнюю рану. — Будешь жить. Теперь полетели.
Покосившись на вооружённых пустынников, Като предложил врачу место рядом с собой и поспешил развить скорость, чтобы отдалиться от деревни.
— Убьёшь меня — умрёшь сам. Бросишь или причинишь вред — аналогично, — выдал Бел-Адад, словно прочитав мысли Като. Впрочем, догадаться об этих мыслях представлялось делом нетрудным.
— С какой радости?!
— Обезболивающее — наркотик. Очень сильный наркотик. Ты подсел сразу — впрочем, я бил наверняка: по вегетатике видно, что ты этим веществам подвержен. Поэтому первая же ломка сведёт тебя с ума. А делать этот наркотик умею только я.
— Шайтан подери! — выругался Като.
— Не психуй. Я сам уже давно пользуюсь им. Думаешь, легко в моём возрасте сохранять такое восприятие и такую самоуверенность, не пользуясь никакими допингами?

* * *

Архиепископ Лазариус смотрел на город через незастеклённые окна новоотстроенного Святого Собора. Предстоит проделать ещё очень много работы, чтобы вернуть Ализариуму хотя бы половину былого величия.
Но самое страшное уже позади.
Бенедикта Беллума нашли в Иммерхальде какие-то из мародёров. Он выглядел как последний псих: глаза косили, изо рта тягучей струйкой ползла слюна, руки тряслись, голова то и дело дёргалась от тика. Это означало — он освободился от демонической сущности. Мародёры не стали церемониться с безумцем и прикончили его прямо на месте. Это означало — не надо больше печься о красивой легенде.
А люди всё ещё верили в демонов. И эта вера толкала их к Церкви больше, чем уважение, и больше, чем привычка. Люди всё ещё верили в вампиров. Люди верили даже в нелепую легенду про верховного демона, который питается неоплаченными творческими силами — эту легенду распространил Бенедикт, точнее, то, что вселилось в его тело. Архиепископ был уверен, что ни того, ни другого, ни третьего более не существует, однако легенды рассеивать не спешил.
Взять хотя бы предание о том, что пока Святой Собор возвышается над городом, бестелесные демоны не способны проникать в мир людей. Бред ведь полный. Ализариум расположен совсем на другом конце Сталийного Джихада, чем Иммерхальд — причём даже не на противоположном, а сбоку. Однако этот бред позволил Архиепископу собрать деньги на повторное возведение Собора в кратчайшие сроки.
А легенда о неоплаченных творческих силах удачно работает на то, чтобы разбивать самодеятельные группировки бунтарей. Гораздо, между прочим, удачнее, чем тайная полиция. Стоит только намекнуть на проповеди, что мечты о смене власти относятся к тончайшим творческим материям — и бунтари сразу бегут каяться за потуги выдумать новое государство. Прелесть, и только.
Может, не пошло Сталийному Джихаду во вред разрушение Ализариума. А то ведь могли люди потерять веру окончательно, и что тогда оставалось бы Церкви?...

* * *

Бел-Адад очень постарел за последние пять лет. Почти не заметно в нём стало величественное прошлое апостола Махби. Красивый, умудрённый сединами мужчина превратился в сморщенную лысеющую развалину с жёлтыми зубами, к тому же не расстающуюся с табакеркой, где всегда припасена какая-нибудь дурманящая травка «на понюшку». Като тоже изменился. Никогда не страдавший лишним весом, он и вовсе стал как щепка, а вслед за волосами выцвели некогда яростные карие глаза. Он тоже носил с собой табакерку, но не нюхал травку, а курил её. У Като ещё сохранились кое-какие прошлые навыки — ведь им приходилось часто переезжать с места на место. Но, всё больше уходя в мир иллюзий и воспоминаний, он всё меньше уделял внимания телу, и оно, ещё молодое, дряхлело на глазах. Несмотря на болезни, Бел-Адад оставался отличным врачом, а Като — превосходным пилотом. Однако карьера как самоцель давно перестала интересовать их.
Двое — старик и молодой мужчина — сидели спина к спине и молча наслаждались грёзами — каждый своими. Като потягивал самокрутку и видел, как он снова летит по небу, вдохновляемый Фиром, и мир флуоресцирует всеми оттенками красного, жёлтого, голубого, фиолетового, белого…Бел-Адад, засунув в ноздри свежей травы, представлял себя лежащим на земляничной поляне, вдыхал аромат ягод, и тысячи маленьких фей овевали его трепетом крыльев, мелодично запевая: «Ты спас её… Спас…»
— Всё-таки мы выродились уже давно, — старик сгорбился, упершись локтями в колени. — Вот, даже мечтать как следует не могу. Всё эта поляна… Как ты думаешь, Като, польстился бы сейчас на нас Фир, будь ему нужна творческая энергия?
— Да кому нужны старпер и скопец-наркоман? — Като скрестил ноги и аккуратно загасил самокрутку. Травка стоила слишком дорого, чтобы можно было себе позволить выбрасывать её, не докурив. — Всё-таки я идиот, что кастрировал себя. Похоть, хоть она и отвратительна, добавляла в мою душу творческой энергии… пусть и не самого высокого качества. А творческая энергия нужна всегда… Она нужна не только Фиру, она нужна любому человеку, чтобы жить, а не влачить существование, как мы с тобой… Банальщина, конечно… Какой же я дурак был тогда с Джейн. А мог бы – охохо!... — Като зажмурился, призывая сладкие грёзы, но эротические образы отказывались возбуждать рассудок, и даже представления о том, как он разрывает тело Химериота на части и наматывает его кишки ему же на шею, не пробивали на эмоции. Като вздохнул и потянулся к самокрутке. Лучше уж летать с Фиром по небу.
— Мне пришла на ум странная аналогия, — неожиданно перевёл тему Бел-Адад.
Паразитический червь. Сначала он живёт в теле хозяина, чтобы впитать его соки, и покидает его, как только насытится — пусть даже и мёртвого. Эта фаза отвечает самоедству — демон питается своей собственной творческой сущностью и доводит себя до полного забвения. Затем червь поселяется в хозяине и постоянно тянет его силы. Но такому червю уже невыгодна смерть хозяина, ибо она приведёт к смерти его самого. Это наш знакомый Фир, который подключался к донорам и брал от них себе на прокорм.
А потом… червь начинает защищать хозяина от неприятностей, ибо так выгоднее им обоим. Симбионты — не те ли паразиты, только на более высоком уровне?

Так скажи мне, куда шёл Фир по своей спирали?...