Тема: Фестиваль масок 4.Рассказы.

Автор: Missad_train.
На подоконнике в коридоре, пол которого представлял собой исхоженный ногами десятков поколений студентов паркет, не менявшийся, наверно, со дня основания корпуса, и, судя по выделяемым финансам, намеривающийся прослужить, по крайней мере, ещё столько же, сидел человек. Полчаса назад он – бледный, сильно ссутулившийся, словно ведомый в газовую камеру узник Бухенвальда – вышел из аудитории, где провалил экзамен по одному из ключевых предметов своей специальности. На автомате он подошёл к подоконнику, сел на него и устремил в окно невидящий взгляд, в котором читалась бесконечная вселенская тоска. Впрочем, подобная тоска появлялась в глазах у любого, кто хоть раз пытался сдать экзамен Иннокентию Павловичу.
«Кеша, - нашёл в себе силы включить внутренний монолог Гриша – тот самый несчастный студент, – ну что с тобой не так?»

Спойлер Читать дальше:

И мысли его зациклились на этом необычном преподавателе, который не так давно в пух и прах раскритиковал Гришины знания по билету и всему курсу, в весьма бесцеремонной манере ткнул бедолагу-студента носом в бездну его невежества, тем самым поставив под сомнение Гришину и так не сильно высокую самооценку, на что Гриша, безусловно, не на шутку рассердился. Рассердился на это, а также на бесповоротно загубленный летний отдых. Но, тем не менее, в глубине души он понимал, что даже после такого этот преподаватель останется для него авторитетом.
Иннокентий Павлович, или Кеша, как его между собой называли студенты, был тем, кого сильно уважали и люто ненавидели одновременно. В нём доброта и чуткость к студентам в течение семестра весьма странным образом переплеталась с жестокостью к ним же во время сессии. Он был как палач, который в военное время бесстрастно расстреливал приговорённых к смерти, а как война заканчивалась, начинал разводить цветы и приветливо улыбаться соседям, ничем не выдавая своего прошлого. Или почти ничем. Пока шёл семестр, он читал свой курс в одном из институтов и делал это весьма успешно. У него был умеренно громкий голос и чёткая дикция, что позволяло ему вещать на большую аудиторию без использования микрофона. Он глубоко знал свой предмет, умел просто и доходчиво объяснять сложные вещи, обладал потрясающим чувством юмора, буквально весь искрился энтузиазмом и обладал замечательной способностью заражать им своих слушателей. Всё это в сочетании с тем, что учебная часть, как правило, ставила его предмет не первой парой, обеспечивало ему стабильную посещаемость лекций даже самыми нерадивыми студентами.
Семинары Кеша вёл не менее увлекательно: на них невозможно было спать или дремать, даже если кто-то изначально приходил туда с такой целью. Кеша умел заинтересовать – его эрудированность и подкованность во многих областях, и отдалённо не связанных с его специальностью, казалось, не ведала границ. Ему нетрудно было объяснить что-то в индивидуальном порядке, и порой, если студент никуда не торопился, такие объяснения могли затянуться на час, а то и больше. Он, и глазом не моргнув, отвечал на самые глупые вопросы, раз за разом повторяя банальные вещи, если в том для кого-то была необходимость.
В смысле знаний Кеша давал очень много, но и требовал тоже немало. В течение семестра это проявлялось в том, что люди из его группы очень долго ходили сдавать ему коллоквиумы. Чтобы получить заветное «зачтено», надо было знать практически всё. Но это был не какой-то словесный ультиматум, выдвинутый однажды Кешей, это было как нечто само собой разумеющееся. Если человек чего-то не мог ответить, Кеша всегда интересовался, отчего так – из-за непонимания или забывчивости. В первом случае он всё ещё раз досконально объяснял и отправлял переваривать полученную информацию, во втором – просто отправлял вспоминать. Но так или иначе, человек в тот день зачёта не получал, а, придя в следующий раз, вновь подвергался гонениям по всему материалу, куда входили этот и предыдущий коллоквиумы – они, с точки зрения Кеши, ни в коем случае не подлежали забвению.
Но вот на экзамен…. На экзамен, казалось, приходил вовсе не тот человек, который читал лекции и вёл семинары: Кешина добродушность превращалась в холодную вежливость, эрудированность – в надменность, а остроумие – в язвительность. Сессия в полной мере обнажала ту черту Кешиного характера, которую студенты за ним подозревали ещё с вводной лекции, но вот то, что она может реализоваться в столь чудовищной форме – об этом до первой сдачи никто из третьекурсников и подумать не мог. В том, что касалось его предмета, Кеша был максималистом до мозга костей. На экзамене он не прощал ни малейшей неточности, ни даже лёгкой шероховатости. Лишь почуяв неуверенность в ответе, он, как пёс, начинал вскапывать это место, задавая всё новые и новые уточняющие вопросы. На каждое неверное утверждение он бросал какую-нибудь язвительную колкость, порой настолько язвительную, что отвечающему хотелось сквозь землю провалиться. Всякий свой допрос он заканчивал приблизительно одинаково: «Итак, мы с вами пришли к выводу, что вам неизвестны такие-то вещи – пожалуйста, не откажите себе в удовольствии с ними ознакомиться. Буду с нетерпением ждать встречи с вами на пересдаче!». У растерянных студентов сил не оставалось даже на спор. Всё, что они могли – это забрать зачётку и в недоумении уйти.
Тут раздался скрип открывающейся двери, и Гриша испуганно повернул голову на этот звук, опасаясь, что сам Кеша, которого спровоцировали по ещё непонятым наукой механизмам Гришины мысли, выглянул в коридор. Но опасения не подтвердились – перед ним, концептуально чрезвычайно похожий на него в этот момент - стоял его однокурсник Николай: такой же бледный и сутулый.
«Ну как?» - еле слышно спросил Гриша.
-Пересдача, - упавшим голосом ответил Николай. И, вздохнув, добавил, - осенью. Хотел я его попросить летом её поставить…
-А он что?- Гриша оживился, насколько это было возможно в его теперешнем состоянии.
- Да ничего, - отмахнулся Николай, - сказал, что отпуск у него намечается. На лоно природы поедет.
-Чтоб провалиться ему на этом лоне природы! – как-то неожиданно громко в сердцах произнёс Гриша, - и чтобы волки его там…
-Тихо ты, - шепнул Николай, - услышит же!
Гриша, поняв, как громко звучал его голос, побелел ещё сильнее и одними губами проговорил: «Пойдём отсюда от греха подальше!»
-Пойдём! – чуть более слышно поддержал его предложение Николай, и они направились к выходу из здания факультета.
А Иннокентий Павлович, который, между прочим, обладал неплохим слухом, усмехнулся про себя:
«Эх, студенты! Ну ничего, полезно их иногда погонять. Понятно, что им это дело не нравится – они ведь к халяве привыкшие». И спокойно продолжил заполнять экзаменационную ведомость.

На следующий день, в субботу, Иннокентий Павлович с псом-овчаркой Вюрцем благополучно преодолели 90 км на электричке и ещё пару км пешком до дачного посёлка «Стрела», где располагался небольшой загородный домик Иннокентия Павловича. Вюрц, весьма довольный увеличением его личного пространства с 15 квадратных метров до шести, как он считал, соток, радостно носился по лужайке перед домом. Периодически он пытался забежать на грядки, за что тут же получал оплеухи от недремлющего хозяина. Суббота ушла на разговоры с соседями и на бытовые дела, которые Иннокентий Павлович не успел закончить на майских праздниках: вроде окончательной уборки дома и облагораживания огорода. В воскресенье он намеревался пойти за ягодами – земляникой/черникой. Но после того, как его сосед Кондратий демонстративно продефилировал мимо его забора с корзинкой, полной петушков и черноголовок и, более того, заметив неподдельный интерес в глазах Иннокентия Павловича, выставил напоказ три шикарнейших белых гриба, Иннокентий Павлович уже знал, что в завтра ягоды отменяются. Воскресенье будет грибным днём.
Так и случилось – с вечера расчётливый Иннокентий Павлович приготовил всё необходимое, утром встал пораньше, и, растолкав пса, направился с ним к лесному массиву. Войдя в лес, хозяин и его пёс некоторое время шли по хоженой общей дороге, а затем свернули на едва различимую известную лишь заядлым грибникам тропку. Иннокентию Павловичу на этой тропке была знакома каждая травинка, и он, по пути к своей сакральной грибнице, про себя отмечал изменения, успевшие произойти тут с прошлого сезона.
«Супостат какой-то ветку сломал!- с тоской подумал он, глядя на берёзу, - зимой ещё, вероятно. Летом сюда, видно, пока никто не ходил. Руки бы ему оторвать за такие проделки!»
«Теперь и эта часть не зеленеет, - продолжал наблюдения Иннокентий Павлович, глядя на мёртвое дерево без листвы, у которого два последних лета зеленела только одна правая ветка.- Теперь и она погибла. Ничто не вечно.»
Тут Иннокентий Павлович отвёл глаза в сторону и увидел его: красавец белый стоял неподалёку от мёртвого дерева будто бы его противоположность: весь пышущий жизнью, впитавший, казалось, самую её квинтэссенцию. Иннокентий Павлович прикинул – до его грибницы ещё полчаса ходу, а грибы уже тут как тут, да ещё и такие благородные – что ж, можно посчитать это за хороший знак. Он осторожно приблизился к белому, срезал его и пристально осмотрел: да, самый настоящий белый гриб, не муляж и без червяков. Через мгновение гриб уже занял почётное место в корзине Иннокентия Павловича, а тот в это время чуть поодаль заметил целое скопление петушков.
«Нынче никак грибное лето», - довольно подумал Иннокентий Павлович, продвигаясь через заросли к петушкам. Вюрц семенил рядом. Грибная охота началась.
В итоге уже через час, так и не дойдя до своей грибницы, Иннокентий Павлович с полной корзиной отборных грибов вышел на берег лесного ручейка и решил в этом прохладном месте устроить небольшой привал, чтобы отдохнуть и перекусить. Вюрц неприминул плюхнуться в ручеёк, распугав лягушек, которые с недовольным кваканьем стали искать место поспокойней, поплавал там вдоволь, вылез, отряхнулся, даже не задев хозяина разлетавшимися во все стороны каплями, и лёг от него неподалёку.
Иннокентий Павлович тем временем развязал кулёк с едой, положил рядом с Вюрцем несколько сарделек, которые мгновенно исчезли в казавшейся бездонной пасти несколько изголодавшегося от утомительной прогулки пса, а сам принялся жевать бутерброд, запивая его компотом из пластмассовой бутылки.
Лес шумел. Повсюду слышался живой гул, издаваемый мириадами невидимых насекомых, птиц и прочим мелким зверьём. Сюда же вливался шелест травинок и ветвей деревьев, раскачиваемых лёгким ветерком. Иннокентий Павлович с удовольствием вдыхал пряный лесной аромат, подставляя пробивающимся сквозь густую листву лучам своё слегка затронутое морщинами лицо, и слушал музыку, которую играл этот неподражаемый лесной ансамбль. Он пребывал в прекрасном расположении духа, немалую роль в формировании которого играла мысль о количестве и качестве недавно собранных грибов. Однако оставалось решить следующий важный вопрос: совсем обнаглеть и дойти всё-таки до грибницы, надеясь наполнить ещё два пластмассовых пакета, покоящихся в карманах брюк Иннокентия Павловича и тем самый взять хоть какой-никакой реванш над Кондратием, или на сегодня успокоится и отправится домой с тем, что есть. Не в силах самостоятельно выбрать из этих двух вариантов, Иннокентий Павлович решил спросить совета у Вюрца.
- Ну что, приятель..., - начал было он делиться с псом своими сомнениями, но, повернув к тому голову, закончил фразу вовсе не так, как собирался, -А что это у тебя на голове?
Пёс исподлобья глядел на хозяина, водрузив морду на лапы. На его голове между ушей лежал зелёный кленовый лист.
Иннокентий Павлович протянул руку, чтобы взять лист, попутно думая:
«Странно всё это! Откуда тут взяться кленовому листу? Это ведь сосновый лес!»
Вюрц же, заметив тянущуюся к его голове руку хозяина, прикрыл глаза в радостном предвкушении. Протянутая рука могла означать только одно: сейчас его почешут за ухом. Однако вместо ожидаемого почёсывания он ощутил неслабый шлепок по макушке. Недовольно заворчав, Вюрц приготовил для хозяина недоумённо-осуждающий взгляд и открыл глаза. Его взгляд стоически приняли на себя три стоящие напротив берёзки – хозяина к своему удивлению Вюрц перед собой не увидел. Только корзинка с грибами стояла неподалёку. Пёс моментально вскочил на четыре лапы. В ноздри ему дарил терпкий сладкий запах.

Иннокентий Павлович внезапно почувствовал резкую боль в запястье левой руки. Всё остальное его тело будто пронзили мельчайшие иголки, множество иголок – по одной на каждый капилляр. Он попытался вдохнуть – но от этого сделалось только хуже. Его лёгкие словно наполнились биты стеклом – выдохнуть было уже невозможно. Мозг Иннокентия Павловича осознал, что всё изменилось. Пропали звуки. Вокруг стояла мёртвая, пугающе безмолвная тишина. Дошёл сигнал от глазного нерва: исчез лесной пейзаж. Лишь чёрное, бездонное небо, на фоне которого, чуть сбоку, вырисовывался силуэт чего-то гигантского и давящего – лишь эту странную картину видели глаза Иннокентия Павловича. Но видели лишь мгновение. В следующие момент они покрылись твёрдой коркой. И стали просто смотреть.

Автор:caveman
Ветер... Ветер такой разный. Он бывает теплым и нежным, как прикосновение щеки любимой, но временами он с немыслимой холодной яростью бьет тебя так, что ты не смеешь вздохнуть. Иногда он игривый, словно молодой щенок, а потом может часами не показывать никаких признаков жизни, и, даже закрыв глаза, ты не услышишь и не почувствуешь ни малейшего дуновения...

Спойлер Читать дальше:

Ветер, бушующий в этой долине, ничуть не похож на милую девушку, и я, низко пригнувшись, медленно, почти ползком, двигаюсь вперед. Из-за теплого песка и листьев, бьющих мне прямо в лицо, почти ничего не видно, и приходится идти на ощупь. Как хорошо, что на мне походная одежда местных кочевников - в плотных черных тряпках, намотанных так, что торчат только глаза, прикрытые полупрозрачными очками, никакой песок и листья не страшны.
Главное, чтобы в меня не прилетела какая-нибудь ветка одного из этих тонких и легко прогибающихся под порывами ветра деревьев Гаха; правда, эти удивительным образом прижившиеся здесь деревья так просто со своими частями не расстаются, тем более ночью, когда ветер немного стихает.
Да, до утра осталось совсем немного, и мне нужно поторопиться, если я хочу попасть в безопасное место до настоящей бури. Лучше всего — до холмов, в которых обитают серого цвета карлики, гордо именующие себя Неир, что на их примитивном языке означает «неподдающиеся». Они дружелюбны к незнакомцам и могут подсказать мне дорогу к лагерю и даже дать немного припасов. В крайнем случае, можно найти какую-нибудь заброшенную нору и пересидеть день в ней. Запасов у меня еще много, так что до лагеря я всегда успею добраться.
Несмотря на ночь, здесь довольно светло — сегодня небо почти безоблачное, и обе луны: и красная Карим, и ярко-голубая Сегим - почти достигли своего максимума. Прикрываясь руками так, чтобы видеть хотя бы то, что находится под ногами, добираюсь до гребня небольшого холма.
Тут гораздо спокойней — ветер проносит кучи песка над головой — и можно, наконец, осмотреться. Достаю из кармана, спрятанного глубоко в складках одежды, карту и пытаюсь понять, где я нахожусь.
На этом клочке бумаги очень мало ориентиров, но это и неудивительно для места, где за день пейзаж вокруг тебя может измениться до неузнаваемости. Большой Холм, где живут карлики; вечно борющийся с песком за свою жизнь маленький оазис почти в центре долины и стоящий на одном месте из-за своего размера и веса уже больше сотни лет Черный Камень, возле которого и должен находиться нужный мне старый лагерь. Это все, чем смогла порадовать меня эта карта, которую мне за сотню монет продал неделю назад один из кочевников.
Оглядываюсь по сторонам в надежде найти что-нибудь похожее на ориентиры этой карты. Из-за носящихся вокруг песка и листьев тяжело что-то разглядеть, но, кажется, справа чернеет какая-то высокая скала. Обидно будет, если я пропущу такой явный ориентир, потому, собравшись с силами, иду на запад.
Триста метров пути заняло целых десять минут, зато вылазка прошла не зря - это тот самый Черный Камень, который мне и нужен. От него теперь нужно пройти немного на север, не больше километра. Сверяюсь с компасом и выбираю удобный путь по небольшой ложбинке между двумя холмами.
Ветер сильно дергает края одежды, но это не так страшно, как то, что предстоит мне в самое ближайшее время.
Камень остался далеко позади, зато впереди на земле виднеется черный круг, по преданиям — старый лагерь Неир, сожженный кочевниками дотла во время войны, хотя я сомневаюсь в этом, как никак пятьдесят лет прошло, и все давно бы уже занесло песком.
В лагере пусто. «Он еще не пришел,» - с каким-то странным удовлетворением отмечаю я и присаживаюсь на теплую землю, положив перед собой дорожный посох.
Так я сижу, наверное, почти час, прислонившись к небольшому, вросшему в землю камню и не думая ни о чем - готовлюсь к предстоящей встрече.

Автор: Arnon
Они встречались по утрам, когда солнце уже заканчивало подниматься на небо, и проводили вместе несколько часов. Ей нравилось с ним играть. Он не догадывался, что она поддается ему. С самого начала, с первой своей победой он считал, что мальчики сильнее девочек и поэтому всегда выигрывают. Но ей было приятно и тогда, когда, играя в салки, он касался ее плеча своей рукой и при этом громко смеялся. Она радовалась и тогда, когда видела удовольствие на его лице во время игры в прятки. Поддаваться было даже приятно, ведь каждое его движение отзывалось в ней с неповторимым восторгом.
Уставшие после игр, они садились под огромное дерево с густой кроной, росшее на холме. Тень от него мягко обнимала и успокаивала их. Тогда они могли поговорить о чем угодно. Он рассказывал ей истории о своей школьной жизни, а она делилась переживаниями о героях, встреченных в книжках. Он не понимал, как можно так беспокоиться о том, чего не существует. «Но ведь теперь они внутри меня, а я существую, значит и они тоже», — говорила она. И он ничего не мог на это возразить.

Спойлер Читать дальше:

Когда заканчивались слова и темы для разговора, они сидели в тишине и просто наслаждались теплыми летними днями. Неловкого молчания при этом не чувствовалось, ведь их объединяла вся та красота, которая была вокруг. Безмолвно делились они друг с другом этим сокровищем.
Тем временем наступающий полдень разлучал их. Они оба возвращались по домам разными дорогами. Она жила на юге поселка, а он на севере. Там их ждали тоже совершенно разные люди: его — семья, а ее — няня.
Позднее он отправлялся в школу, а она оставалась у себя дома и занималась с няней, и так проходил практически весь оставшийся день. Они были поодаль друг от друга, но на следующее утро непременно встречались снова.
Однажды, придя домой после встречи, она заметила, что не перестает думать о нем, прямо как о каком-нибудь принце из книжек. Сначала этот факт ее раздосадовал, ведь он был совершенно не таким как они, да и существовал на самом деле. Зачем же думать о нем, когда можно увидеть вживую? Однако позднее, когда няня с доброй улыбкой принесла ей в комнату кружку с чаем, плохие мысли отступили. Перед глазами снова всплыл его образ. Ей показалось как тонкие струйки пара, извивающиеся в кружке, неожиданно нарисовали в воздухе черты его лица, а комната вдруг наполнилась медово-сладким ароматом чая. Такого яркого запаха она раньше не замечала, хотя и любила этот напиток всю жизнь. Она посмотрела на няню и улыбнулась ей в ответ. «Наверное, няня одна из добрых сказочных волшебниц», — подумала она. Небольшой глоток только убедил ее в этом: по телу разлилось необыкновенное тепло, а на вкус напиток оказался еще приятнее своего аромата.
На дворе смеркалось. Небо очертило багровую линию над горизонтом и постепенно темнело. В это время она читала книгу и неспешно оторвалась от своего занятия только тогда, когда комнату окутал полумрак. Она вложила закладку между страниц на том месте, где прервалась и захлопнула книжку. В мыслях крутилась последняя прочитанная строчка. В ней говорилось: «Наступило утро, похожее на все другие. Великолепное утро!». Когда она прочитала ее, то, конечно же, вспомнила Его и их утренние встречи. И тут случилось кое-что необычное. Она попыталась припомнить имя главного героя книги, но ничего не получилось. Странно, обычно такого с ней не бывало. Вместо него внутри непрестанно всплывало Его имя. Она решила освежить свою память и открыть книгу, но сперва нужно было включить лампу, и не успела она принять решение подойти к ней, как лампочка засияла сама по себе. Похоже, что нянино волшебство продолжалось.
Ночь сковала природу в своих объятиях. Сгущалась тьма. Ей пора было ложиться спать. Няня зашла в комнату, нежно расстелила постель и заботливо взбила подушку. Движения ее были мягкими и плавными или Ей это показалось? Она забралась в постель. Няня тихонько наклонилась и поцеловала Ее в щечку. От поцелуя на лице выступил румянец. Няня улыбнулась своей добродушной улыбкой и накрыла Ее мягким одеялом. Сон пожаловал незамедлительно. Но перед этим Она успела подумать о завтрашнем утре и о Нем, и вдруг услышала слово «навсегда», сказанное Его тихим голосом.
Этой ночью Она не видела снов, но проснулась еще до рассвета энергичная и преисполненная непонятной радостью. «Снова волшебство? Скорее всего», — размышляла она.
Позавтракав, Она отправилась к холму, к месту их встречи. Ей не терпелось рассказать Ему о своей волшебнице-няне, о том, что Она думала о Нем весь день и что сегодня чувствует себя особенно счастливой.

Автор: David Kristens
Вархан с Окрайны поправил повязку Рода и половчей перехватил алебарду Света. Ему не нравилось это место. Темно, тихо. Слышно лишь собственное сиплое дыхание. Только что он с соплеменниками отбивал родное стойбище от теней, колол без устали. Иррайа вырвалась вперёд, тени окружали её, а Вархан с братьями рвался на подмогу. Шумела битва... а теперь - тишина. Вархан послал импульс оружию. В ответ клинок разгорелся солнечно-золотистым светом. Вокруг, насколько хватало света - лишь чернота.
«Неужели это и есть предсказанный Конец Времён?» - Вархан Окраинный нервно сглотнул. Слухи, что мир однажды даст жизнь Войну Поединка, исполнит своё предназначение и растает, ходили давно. Да и как им не ходить, когда то тени налетают, то реки вспять повернут… Уже пятнадцать лет Вархан защищал свой народ, не зная сомнений. Но сейчас он растерялся. Впервые за всю свою взрослую жизнь он обратился к своему богу: Священный Зверь, да где же все?!
-Прости, твоего мира больше нет.

Спойлер Читать дальше:

Вархан развернулся, плавным движением перетекая в защитную стойку. Перед ним сидел Священный Зверь. Сам. Воин рухнул на колени.
-Прости... Весь твой мир существовал, чтобы породить тебя... Точнее, наоборот... Сначала я создал тебя для одной битвы. Но невозможно создать человека, не придумывая ему историю, окружение... Твоя реальность соткала себя из обрывков моих мыслей.
В трепете Вархан распластался на полу. Он был не готов поверить, что старухи и святоши говорили правду - вся реальность - лишь мысли Бога. Какой же чушью это казалось тогда!...
-Встань, подними глаза,- голос Священного Зверя звучал слегка обескуражено: - Да, ты - плод моего замысла. Но ты для меня - живой человек, способный на неожиданные поступки. Помнишь, твоя маленькая сестра Лэйжа любила сочинять сказки?
В ответ Вархан только кивнул. Откуда он знает о Лэйже?! Ведь она... Впрочем, он же Бог.
- Ну вот,- Зверь кивнул и уселся, обвив лапы пушистым длинным хвостом:- Помнишь, как она говорила: я придумываю-придумываю, а герои всё по-своему делают. Потому что какими я их придумала, так они и поступают. А не как я хочу.
- Помню,- мрачно прогудел Вархан, не поднимая глаз.
-...Знаешь... Лэйжа ведь возникла только сейчас.
-Как это? Что за шутки?! - воин не понимал, что происходит. Лэйжи не существовало? Но он ведь столько нянчился с ней, столько времени провёл, пока...
- Я придумал её только что, во время нашего разговора. Чтобы показать тебе, как бывают независимы герои и миры. Я сказал лишь её имя и назвал её твоей сестрёнкой. Но любимая младшая сестрёнка оказалась именно тем, чего не хватало образу сурового вождя Окраинных.
Вархан тупо мотал головой. Что он такое говорит?! Что Лэйжи не было?! Но она же была! Была, он её помнит!...
- К слову, я сам не знаю, что с ней стало. Просто не придумал, фантазии не хватило. Подозреваю, что-то трагическое... Судя по твоему лицу: ты, в отличие от меня, точно знаешь, что с ней случилось.
-А тени? Их, правда, наслал Злой Бог?!
...Священный Зверь замолчал, казалось, пристыжено. Он отвёл взгляд изумрудных глаз:
-Говорю же: прости. Во всём твоём мире есть только мы двое. Я: моё сознание и подсознание порождает тебя, как независимую систему. И ты - сущность, квинтэссенция этого мира. Ты - Воин Поединка. Твоё тело покрыто шрамами, так было задумано... Тени - лишь те, кто эти шрамы оставил. Их теперь тоже нет.
-Зачем?! Зачем тогда всё это?!- Вархан взвыл в ярости. Он понимал лишь одно: всё напрасно! Всё! Братья, окраинный народ!...Лэйжа! Иррайа!... Тени! Ненавистные тени!...Все они были лишь инструментом, чтобы Священный Зверь слепил из глины своих мыслей его, Вархана Окраинного. Война Поединка.
Священный Зверь, молча, застыл. Вархан, как ему казалось, кричал и ругался битый час. Но для Зверя прошли лишь мгновенья, пока он представлял себе реакцию созданного им Война на такое вот известие.
-Прекрати,- прервал Вархана Священный Зверь:- Ты не хуже меня знаешь, что нас сейчас ждёт.
-Поединок! - воин взял себя в руки. Наконец-то появится враг, на котором можно будет сорвать всю ярость, разрывающую его душу:- Поединок с детищем Злого Бога. Неясно, каким он явится, но я должен быть сильнее!
-Вот именно. Только поединки Творцов - другие. Мышцы в них не главное. Кто из нас победит: я, Священный Зверь, или он - Злой Бог, будет зависеть оттого, насколько реальны наши войны, сколько души в них вложено...И от воли других богов... А она для меня - загадка... Впрочем, это всё неважно... Ты готов?
Вархан кивнул. Конечно, он был готов! Именно сейчас! Ведь именно сейчас и кончилось время... Алебарда пылала солнечным светом, разгоняя темноту. Чувствовалась приятная тяжесть Небесного Камня Силы, вшитого в сапог на уровне колена. Сапоги из мягкой кожи, прочные лосины. Желтые с синим пара лоскутов ткани на бедре и повязка - знаки Рода. И всё. Ничего лишнего
-Тогда иди и сражайся! - Священный Зверь встал на задние лапы и положил передние ему на плечи. В тот же миг Вархан оказался на Арене, похожей на Циркус из Южных Земель. Темно-синий, сумеречный свет, золотистый песок под ногами... А из полумрака на него двигалось, передвигая ноги без суставов, детище Злого Бога - дурная пародия на человека...

Автор: Рольф
Все темно, кругом темно. Льет дождь. По улице идет парень и о чем-то грустит. Вокруг его демоны, они одолевают его. Он хотел бы от них избавиться, но они уже стали частью его. Сердце его разбито, вот, вот он заплачет. Идет по дороге в этом темном мире. Вокруг его не души. Куда пропали все, он не знает. Теперь друзья его только демоны.
Все началось, когда он встретил ее. С начала она показалась ему страной. Со временем он полюбил ее. Со временем она стала, тоже испытывать не большие чувства к нему. Но чего-то не хватало. Она была для него ангелом, небесным созданием. Они начали дружить.
Демоны пытались прорваться в его сердце. Он начал впускать их. Друзья пытались подержать его, но он их не слышал и все больше отдалялся от них. Демоны все больше проникали в его душу. Но она избавляла от них, но ее влияние было не вечно. Демоны все-таки проникали в него. Это стало мешать их дружбе.
Демоны все глубже и глубже. Он стал понимать, что они влекут его не туда. Его поступки стали отвратительны. Его душа разрывалась на двое. Одна часть понимала все и хотела остановить его, в другой сидели демоны и двигали его.
В скорее демоны захватили всю его душу. Он стал делать ей больно. Через него демоны начали проникать в это ангельское создание. Он не мог не чего с этим поделать. Он сорвался.
Она поборола своих демонов и ушла. Сказала: «Так будет лучше». Он стал больше уязвим и наконец, сломался. Теперь он идет по пустой улице, и грустит. Время для него остановилось, а вокруг только демоны.

Автор: Sava
Шаги двух приближающихся людей нарушили полную тишину царившую в каменном храме. Впереди них ползли две огненные саламандры, покорно освещая путь своим хозяевам .Первым заговорил человек в изящной красной робе:
-Вот мы и добрались до финальной точки. Но перед тем как войти туда, я хочу тебе кое чему научить.
-Чему именно?-поинтересовался молодой Дзентай, протирая веки измазанные засохшей краской.
- Как чему? Секрету моей магии! Ведь ты так давно мечтал им овладеть, не так ли?

Спойлер Читать дальше:

- Конечно! Неужели вы сами мне его раскроете!?
-И да, и нет.. Все зависит от тебя.
-Но почему именно сейчас?
-Это мой тебе подарок на день твой рождения.
-Ну спасибо! Я совсем забыл про него..
- Ну вообще-то оно еще не наступило, так что смотри на мои руки -задрав оба рукава, и взяв в правую руку боевую кисть он попросил своего ученика подойти к нему по ближе.
-Ей богу; ты прямо как ходячая палитра.- усмехнувшись сказал учитель, и пальцами левой руки он собрал свежие краски с лица ученика
Ну ты как? Готов?
-Конечно,Учитель!

Учитель принял боевую стойку.Неожиданно его руки взорвались яркой вспышкой.
-Что ты видишь?
-Тоже, что и всегда, учитель. Два сверкающихся вихря в руках.Только в правой руке свечение одноцветное, а в левой, напротив - разноцветное.
В общем, все как обычно. И как всегда мне не понятно как вам это все удается.
-Продолжай смотреть на руки. Скажи, что будет во второй фазе?
Обычно, в этой фазе оба вихря движением ваших рук сталкиваются друг с другом. И когда это случится, они образуют цветные искры, которые формируют изображение ваших хранителей на земле..
- Да, именно так все и случится. А как появляются твои существа?
-Смеетесь? В отличии от вашей техники, мои хранители не появляются чудесным образом. Я их сам рисую, как и любой другой боевой художник из храма Прометэуса.
-Да, именно так я вас и учил.. Кстати, время не подскажешь?
-Простите? Э-эм. секунду..- Дзентай вытер краску с наручных часов и сообщил - Сейчас 23:59. А что? Мы спешим куда?
-Да, но не переставай следить за моими руками. Внимание, сейчас я вхожу во вторую фазу!
Неожиданно запиликали часы и роботизированный голос отрывисто сообщил Пи-пи-п: - ноль, часов, ровно.
Время на мгновение замерло, и все быстрое стало тягуче медленным..
Глаза Дзентая от удивления стали шире и он стал замечать то ,что ему до этого не было под силу увидеть. А именно то, как молниеносное движение пальцев правой руки мастера, ошеломляюще быстрыми движениям жонглировали боевой кистю. Каждый мазок краски словно пулей выстреливался с пальцев левой руки. Брызги волшебной краски загорались от скоростного полета, и врезаясь в поверхность пола, в мгновенние ока отрисовывали контуры существа. Еще выстрел, и вот форма оцелота заполнилась яркой огненной шерстью .
В помещении стало светлее.
..
Время пошло обычным ходом.
После недолгой паузы, Дзентай взорвался от радости.
-Это.. невероятно, Учитель! Такая ловкость рук!! А я думал это чакры на ладонях так светятся!
Почему вы мне раньше этого не показывали?
-Показывал, рассказывал и даже научил.
Но потом я сожалел об этом.
- О чем же это вы жалели, когда я в первый раз в жизни увидел секрет вашей техники?
-Понимаешь, до того как сейчас стукнуло 0 часов, тебе было только 24 года. Но теперь идет 25-ый час ,и ты процессе рождения, то есть вхождения в свое 25-тилетие.
-Простите, Учитель, но я вас не понимаю. Давайте разберемся. Мне итак было 25 лет, ведь сегодня 2-ое февраля 2525 года, день моего рождения. А раз уже стукнуло за полночь, то значит, уже наступило 3-е число. Поздновато как-то меня поздравлять, вы так не думаете? Вот даже, на часах ..о нет, они сломались!
-Успокойся, Дзентай.Они в порядке.
- Сломались, говорю! Ведь ни одни часы не показывают 24 часа и 3 минуты! Как буд-то..
-Идет 25-ый час? Я знаю..- лицо учителя омрачилось. Его седая бородка стала трястись..

Но что же будет когда пробъет 25 часов?
-Ничего.
-В каком смысле ничего?
А в том смысле, что когда пробъет ровно 25 часов, Завтра не наступит никогда.
Что вы говорите! Это надо как то остановить!
-Увы, Дзентай, это мне не под силу.
-Как вы можете так говорить?! Вы даже и не пытались!
Вы же самый могущественный маг которого я встречал! Ваши знаниня о прошлом, настоящем и будущем настолько точны, что я просто уверен - вы точно знаете как это остановить!
-Я пытался, и неоднократно.
-А что собственно послужит причной конца света?
-Как это будет в последний раз я не знаю, но всему причиной есть проклятие связанное с цифрой 25.
Какое еще проклятие?
Зайди в этот проход.
Там в темноте
сидит человек,
на все вопросы
он знает ответ.

Автор: Валера
- Не знаю, чего вам рассказать про острова, господа, - начал старец Тишка свой рассказ. - Тут или рассказывай все с самого детства с разными непонятками, как взаправду мы это переживали, ну или, вот, как научные люди пишут: приехали как-то раз и сказали, что все это нам показалось и быть такого не может, потому что глупые мы и по науке все это вранье.
- Ладно, дед, мы не господа, нам можно по простому, как было, а не как пишут.
- А почему Вас, дедушка, до сих пор Тишкой зовут?

Спойлер Читать дальше:

- Тишкой меня кличут, потому что умишком не вырос, как был босяком, гусей пас, так и ща, вот, за коровами гляжу. В деревне всякого зовут по его представительству: что представишь обществу, так и зовут. Моего брата, год как помер, Петровичем звали, а почему? Знатным печником был. А печник это не коров пасти, тут ум нужен, оттого и в обществе уважение.
- Хорошо, дед, рассказываешь. Ну, а про острова-то как?
- А, вот, ты погоди, не торопи, вам, городским, лишь бы масло слизать, а хлебушком вы брезгуете. Смотри, вот, коровы, так? Одна белая с черным, другая черная с белым, а та, вон, бурая, да? Но это ж только шкура разная, а суть-то в ней коровья, одна на всех, смекаешь?
- Вы хотите сказать, что суть происходящего одна и та же, а проявления разные?
- Ну, да, если по науке. А по нашему, сколько черта не крести, он все равно черт.
- У Вас научный подход, дедушка. Научное мышление. Из Вас бы ученый вышел.
- Какой там ученый, до всего в слепоте доходил, а все же слушайте.

Когда на Горын-реке дождь, у нас всегда вёдро или наоборот, чуете?. А Горын-река впадает в Студеное озеро и вода там даже летом, как в проруби. И вот, это озеро не отражается из вашего хосмоса. Совсем. Не видать его, а оно - вот оно, здесь всё. Приезжали, промеряли, дна не достали. Эхоглот дна не видит, а камень на веревочке плавает там, в глубине, не тонет. Опускали гирю, бадью с камнями, башню от танка приволокли, вон, валяется, не тонет и всё. Водолазы опускались, говорят, ничего не видно, даже с фонарем и что-то под ногами, мягкое, но упругое.
Мы как в детстве на острова бегали, многого насмотрелись. Сидим, рыбу удим, а из воды вот, вдруг выстроивается замок красоты неимоверной и весь как бы такой прозрачный. Как из льда? Нет, лед блестит, а этот как из тумана. Постоит, постоит и растает. Иногда музыка там разносится чудная, не такая, как наши дурни слушают, душевная. А вот, помню, идем мы с грибами, а грибов там прорва в сезон и вроде как путник у дороги на камушке сидит, сидит и смотрит на нас, приветливо так. Подходим, а это не путник, а коряга. Но это все присказка.
Видал я там людей невиданной красы, подходили они и спрашивали: "Не хочешь ли к нам, Тиша? У нас хорошо, день как минута, а живем мы тысячу лет и не старимся." А я того, глупый был, посчитал что там секта какая, много у нас сект было, как храмы позакрывали, да и отказался. Они улыбались и отходили. А потом являться перестали. Как обиделись. А еще там белка говорящая по веткам бегала. Задавала разные вопросы, смешные и глупые или сложные и страшные. Мне задала: "Как забить гвоздь, если у тебя три спички, наперсток, мыло и дурная твоя голова?" А я ей говорю: "А где сам гвоздь?" Она посмотрела на меня буд-то что-то хотела сказать и убежала.

- Оль, можно эту бредятину дать в эфир, как ты думаешь?
- С ума сошел? Надо добраться до островов и все разведать. Попроси у тракториста лодку, только не говори, что на острова плывем.
- Почему?
- А не даст. Если что с нами, ему лодку искать.
- Ты серьезно?
- У нас осталось три дня. И нам нужна сенсация. Бегом, марш!

Вот такая она вся. С другими - кроткая, предупредительная, со мной - старшина на плацу. А ведь идея поехать на Кобыльи острова - моя и Костромина я уговорил. Ну еще бы! - у нее папаша генерал и все гены налицо.

Ну, вот, лодку я добыл, плывем к самому большому, Ищира называется. Надо было Тихона взять, да "занеможился" или притворяется. Хитрый дед. Наплел разной чепухи и в кусты. Это как про Несси, - тридцать лет байки плетут, а воз и ныне там. А вода, действительно, холодная, как в колодце. А вон и песочек, к нему и пристанем.

Тут прямо джунгли! Возле елки - чуть ли не пальма или это плаун? Древовидный папортник. А комаров тут нет и это хорошо. Есть ли змеи?

Ольга палатку ставит три минуты! Я засек. Может из такой хорошая жена получиться? Или будет муштравать до могилы? В которую и вгонит. Бегу за дровами.

Странная поляна! Рядом растут: волчье лыко, паслен и еще... забыл, но тоже ядовитое. Да все тут ядовитое! Даже змея на пенечке греется.

Идем вглубь острова. Он почти круглый, метров пятьсот в поперечнике, а в середине свое крошечное озерко. Как я понял со слов деда Тишки, оно как бы триггер включающий всякие чудеса.

"Не пей из копытца, козленочком станешь!" Озерко напоминает то самое копытце, только метров шесть в поперечнике. А глубина - не мерянная, просто дыра в земле. Пятьдесят метров веревки ушли в некуда.Отговорил Ольгу окунаться. Что-то мне как-то не по себе.

Вечереет. Жжем костер, едим кашу. Готовить Ольга умеет, но как-то механически, не по домашнему. Зато ничего не подгорело. А покушать я люблю. Рискнул почитать ей стихи на ночь. Заснула как под телевизор. Аминь.

Ночью меня что-то подняло и я долго летал вдоль и поперек островов, видел прямо морской прибой с другой стороны, видел какие-то корабли на горизонте ( видимо деревянные, потому что с парусами были ). В общем, проснулся я хоть и в палатке, но прямо на Ольге, за что был бит по лицу и по другим частям тела ( тэквандо, мать ее ), загнан в озеро по пояс и оставлен без завтрака. Какие дремучие инстинкты у дочерей генералов! А если я просто замерз?

Поплыли на остров Пишира. В тайне надеялся, что там есть пещера. Облом. Весь остров - нагромаждение огромных камней. Почти скал. Ободрал руку. Коленку ушиб.

Ольга пропала после возвращения на базу. Пошел за дровами, возвращаюсь, ее нет. Кричал, бегал, ждал, опять бегал, опыть кричал. Пусто.

Утром ходил к озерку, облазил весь остров, оплыл его на лодке. Устал, как собака. Пусто. Все вещи на месте. Ее нет.

Сотовый разрядился, еды на день. Сижу у костра и тупо смотрю на закат. Красивый, как в кино.

( здесь из блокнота вырван лист )

Жарю гадюку. Снова приходили Они, смотрели, удивлялись, звали с собой. Сказал, что отец - серпентолог, змей не боюсь с детства, послал. Требовал вернуть Ольгу.

Видел сон: Ольга стоит на каком-то возвышении в виде трибуны и что-то вещает, а я как бы в зале и вокруг таких немало. Что она говорит, я не понимаю, но когда она закончила и ей похлопали, то сходя с трибуны она оказалась ниже пояса нагой ( в смысле змеей, а не голой, хотя где-то это одно и тоже ).