Спойлер картина:




Спойлер 4:

6.

Утром ей было немногим лучше чем в прошлый раз. Тело не болело, но девушка чувствовала слабость и лень, и вставать просто не хотелось. Она провалялась далеко за полдень и встала, когда за окном уже начало темнеть.

Картина красовалась на мольберте посреди комнаты, напоминая о вчерашней поездке. Девушка вытащила из шкафа вторую, с деревом, и поставила рядом с этой. Они были совершенно разные по стилю, рисовке и настроению, но, тем не менее, между ними было что-то общее. Вздохнув, она убрала картины в шкаф и выбралась в коридор.

Комната соседа была заперта, его куртки и ботинок не было. “Снова ушел”, машинально отметила она про себя и прошла к комнате хозяина квартиры, из которой доносился шум телевизора.

- Заходи, дорогуша, как раз начинается криминальная хроника. - это Иван Александрович услышал, что она встала.

Телевизор был только в комнате старика, так что девушка иногда наведывалась к нему в гости, чтобы посмотреть новости или какой-нибудь детектив. Она очень любила читать и смотреть детективы, и иногда представляла себя известным сыщиком, а в её шкафу, среди набросков, можно было даже найти несколько автопортретов в роли детектива.

Пятый канал показывал криминальные новости, и она с удовольствием посмотрела сюжет с поимкой маньяка, узнала, что под городом обнаружили большой склад с оружием и взрывчаткой, а телефонный взрыватель оказался совсем не виртуальным - утром у здания налоговой, как он и обещал, взорвалась машина, начиненная тротилом. По чистой случайности пострадал только охранник.

- Петербург никогда не меняется, - веско заметил Иван Александрович, - ещё с советских времен он считается криминальной столицей.
- Но, в то же время, тут можно спокойно гулять по ночам, - возразила девушка.
- Главное - не заходить туда, куда не следует! - проворчал старик. - Вот куда вас носит по вечерам?
- Он знает что делает… мне кажется. - неуверенно ответила она.
- Уж конечно, - буркнул хозяин квартиры и свернул разговор, благо новости с экрана располагали к дальнейшему молчаливому просмотру.


7.

День выдался беспокойный - поднялся ветер, а по новостям передали, что намечается большой шторм, собрались даже закрывать дамбу. Девушку тоже штормило, то ли от непогоды, то ли от какого-то смутного желания. Она сидела в комнате, допивая уже третью кружку крепкого черного чая, и разглядывала свои последние картины, положив рядом мятый лист того ночного наброска. Чем-то он неуловимо был похож на остальные, но, в то же время, не хватало чего-то важного. Приближалась гроза, и она чувствовала это.

- Самое время для путешествия. - громко поприветствовал её с порога сосед, скидывая куртку. - Чаю бы только горячего сначала.

И она бросилась делать ему чай.

- Сегодня прекрасный вечер для прекрасного произведения, - допивая чай, на полном серьезе сказал он, и она, не раздумывая, начала собираться, не обращая внимания на его перепалку с хозяином квартиры по поводу её здоровья и непогоды.

На этот раз они поехали к морю. Мужчина остановил машину около Александрийского парка, забрал всё из багажника, и они прошли через лес к воде. Он нашел удобное местечко, куда не доставал ветер, сбросил торбу и показал в сторону залива:

- Как ты думаешь, Иван Константинович был гением?

Она, сходу поняв, в чем дело, утвердительно кивнула головой.

- Место - это не обязательно “объект”, это может быть просто место. - заметил мужчина. - Я раньше бывал тут… здесь есть особенное чувство. Я не художник и не писатель, и не могу передать его, а у тебя, думаю, должно получиться.

Девушка чувствовала себя так же, как у башни и у дерева - её руки чесались писать картину. Он, видимо, почувствовав это, начал быстро распаковывать вещи.

- Надвигается большой шторм. Надеюсь, ты успеешь сделать всё до того, как здесь станет опасно, а то Иван Александрович мне голову оторвет, не смотри, что он старый.

Она тоже надеялась.


8.

Это была акварель в стиле Айвазовского: сильные мазки предгрозового темного неба и четко прорисованные, ещё маленькие, но набирающие огромную силу, волны залива - в картине чувствовалась зарождающаяся неукротимая сила природы. Она затягивала в свое неспокойное море, где, казалось, можно было легко утонуть, и предвещала всем бурю и разрушения.

Девушка усилием воли отвернулась от картины, и прислушалась к телевизору в соседней комнате. Передавали новости о пробитой то ли бурей, то ли взрывом дамбе и небывалом наводнении в городе. За окном выл ураган и шумел непрекращающийся ливень, а её сосед снова куда-то исчез. Медитативный стук капель и гудение ветра погрузили девушку в дрему, из которой её вывел крик старика:

- Ида, скорей - нужна помощь!

Она вздрогнула, скидывая остатки короткого сна, и выскочила из комнаты прямо в пижаме.

Иван Александрович из последних сил держал на себе её соседа; кажется, тот был без сознания. Пол под ними был весь в красном, а на оливковой рубашке, торчащей из-под расстегнутой куртки мужчины, расплывалось багровое пятно.

Девушка, подавив вскрик, помогла старику, подставив свое слабое плечо. Они вместе дотащили мужчину до комнаты и повалили его на кровать.

- Я так и знал, что всё этим закончится, - тяжело дыша, прохрипел старик, - не по себе он ношу взял.
- Что случилось? - воскликнула она.
- Подстрелили, вот что! Неси бинты, они на кухне в верхнем шкафчике.

Она метнулась на кухню, нашла бинты, взяла с собой ещё теплый чайник и вернулась в комнату. Иван Александрович сидел на полу обхватив голову своими морщинистыми руками.

- Поздно уже, слишком поздно. - повторял старик снова и снова, глядя в пол. - Потеряли, такого человека потеряли.

Девушка с ужасом посмотрела на кровать. Мужчина лежал на животе, не дыша, под ним на свежей белой простыне расползалось красное пятно. “Мертв” - машинально отметила она и, в первый раз в жизни, оглядела его комнату.

Обычная съемная комната: шкаф с минимумом одежды, стол с закрытым ноутбуком, телефон рядом, нож, пистолет, кажется, “магнум”... чем больше она смотрела вокруг, тем больше удивлялась.

На стенах висели схемы города, размеченные стрелками, фотографии незнакомых ей людей и распечатки знакомых по недавним новостям мест, а над кроватью - потрепанный плакат старого фильма начала девяностых; герой в черном костюме стоит на краю крыши, о чем-то задумавшись, а слева в небе светится огромный символ летучей мыши.

- Умер герой. - прошептал старик, смотря в стену невидящим взглядом. - Я вызову скорую и полицию.
- Подождите немного. - попросила девушка.
- Как знаешь, скажи мне потом, - ответил он, и, с трудом поднявшись, ушел на кухню, откуда послышались звуки открывающегося шкафчика внизу, где у него хранилась бутылка “Царской” на всякий случай.


Девушка, двигаясь медленно, будто во сне, вернулась в свою комнату, достала из ящика холст и карандаши, подумав, кинула их в угол и взяла только тушь и гуашь. Она вернулась с мольбертом под мышкой в комнату, установила его перед кроватью и начала писать…

Через час картина была готова. Тушью - недвижно лежащий на кровати мужчина в черной куртке, под ним расплылось кровавое гуашевое пятно; на стене стилизованный в черный и желтый плакат из фильма. От картины веяло спокойствием, силой и завершенностью. Девушка внезапно подумала, что так и не узнала его имени, как и он (если не спросил старика) - её.

- Может быть это и к лучшему… - пробормотала она вслух и, в первый раз, подписала собственное творение. “Неизвестный герой” - было отмечено в правом нижнем углу, и рядом она оставила свою подпись.


Через полчаса приехала скорая и полиция, и девушка, не веря своим глазам, здоровалась за руку с самим капитаном Громовым, который вживую был намного выше и статней, чем по телевизору. Он говорил долго и обстоятельно про неоценимую помощь и его великие сожаления о потере, но она, душа в себе нарождающиеся слезы, почти не слушала его.

- Мы нашли “взрывателя” мертвым на Подольской, - сказал капитан, а старик, вздохнув, еле слышно прошептал:
- Он обещал бросить после этого дела... ради нее, - он кивнул на закрывшую лицо ладонями девушку, - но вон как всё обернулось.

Наконец, Громов закончил осмотр комнаты, медики унесли тело, а комнату временно опечатали.

- Если хотите, мы предоставим вам гостиницу, - предложил им Громов.

Девушка нашла в себе силы сказать “нет”.

Когда все ушли, она, не без помощи Ивана Александровича, добралась до своей постели и провалилась в тяжелый и тревожный сон, полный расследований, погонь, перестрелок и убийств.


Утром она встала c больной головой и невыносимой тяжестью на сердце. Двойная доза кофе не помогла, хозяина квартиры, чтобы поговорить, - хотя ей ни о чем не хотелось в данный момент разговаривать, - не было, и она, походя глянув на опечатанную дверь соседской комнаты, вернулась в свою. Она села на кровать, и минут десять безучастно смотрела в пол, а, затем, нашла свой старенький кнопочный телефон и позвонила:

- Привет, Стася, ты все еще собираешь выставку?
- Ида, ты ли это?
- Ничего не спрашивай, собираешь?
- Конечно, хочешь билет?
- Я хочу свой уголок.
- Что?! У тебя есть что показать?!
- Я приду через час.
- Конечно, дорогая. Удивительно...

Девушка бросила трубку, пересилив боль в мышцах и под сердцем, поднялась с кровати, достала торбу, открыла шкаф и начала аккуратно собирать картины...