Тема: Обсуждение ФЛГ "Преданье старины глубокой"

Сообщение от Dante XIII

Валер, к чему был этот поток сознания?=_=" Извини, но я с трудом понимаю твою мысль. Предлагаешь поумерить критику чужих постов?

Это были не мысли, это были чувства...

Так. Девида вообще не комментирую. Диплом все же...

Сообщение от David Kristens

Товарищи, мы спасли мир!
...от появления ещё одной игры с абыкаким сюжетом, да...

...а так хочется еще раз послать да подальше...

Сообщение от David Kristens

Таки, да. Но продолжать их...уууууу.....жуть!
Если будущие ходы будут тщательнее спланированы, то только рад буду. Пишет Фрост динамично и бойко, Марти Сьюшнести бы поменьше...

Нет, спасибо, с меня уже достаточно критики порки и тому подобное.
Я лучше попробую научится сам нормально писать.
...Вычеркивая мя Валер. Я подвожу? По мне конечно да. Но с закрученными ходами Дэвида мне тут просто житья не будет. Как их продолжать-то ооо? Каждый тут накрутит то-то а мне расхлебывать. В итоге ничего у мя путного не выйдет, и пожалуй минимум Дэвид начнет меня тролить гавнюк этот...эээ...то есть уму разуму учить))(...

П.С. - Не выйдет у меня нормальной игры, а знаешь я докажу что выйдет. И пока не будет хотя бы демо данной игры я сюда больше и ногой не ступлю. Вот так-то!

И еще. Я не здаюсь. (то же самое типа "Слабо?"). Меня просто это заколебало и дабы не выносить свой мозг по нескольку раз за один чей то ход я лучше воздержусь от подобных посиделок.

Сообщение от Frost Esper

П.С. - Не выйдет у меня нормальной игры, а знаешь я докажу что выйдет. И пока не будет хотя бы демо данной игры я сюда больше и ногой не ступлю. Вот так-то!

Надеюсь, это относится только к данному топику, а не к форуму вцелом. Не уходи, Фрост.

"Защита" от закрученных ходов" существует и она в 1 пункте правил: можно развивать чужую линию сюжета, можно начинать и осваивать свою. Вступить в игру и не нарваться на чужое недовольство проще всего начав свой сюжет. Другое дело, что "торки" получились всеобъемлющи и как бы их не обойти. На самом деле существует множество ситуаций, где торки роли не играют или играют, но как фон: внутренние дела семей, деревень, городов, крепостей, групп людей - тех же воров, отдельных людей, религий, кладоискательства, науки, волшебства - все стороны того общества. Какой-нибудь хорошо описанный торговец со своими проблемами - лучший подарок другим игрокам.

Фрост, придержи-ка язык, будь добр. Обиды обидами, а обзывать Дэвида я не позволю.
Извините, товарищи, но это уже ни в какие ворота не лезет.

Для сравнения, ознакомления и чтоб не быть в танке: текст пока лучшей ФЛГ. Писали по кругу. И народу было не мало. Так напишем же лучше!

http://rpgmaker.su/showthread.php/39...4%D0%9B%D0%933

Ладно, тоже для примера ( тот самый первый конкурс "Стиль - Х" - чтобы никто не узнал... Виль написал "Треугольник", а я - вот это... ).

Апр 19, 2006

Эксперимент «Стиль - Ха»

Он все полз и полз, израненный, побитый шакал, мало что ощущающий в окружающем его, довольно темном пространстве и еще меньше понимающий, зачем он здесь и сколько это еще продлится, потому что часов у него не было отродясь, а поглядеть на небо или то, что вместо него было, он не решался, ведь оттуда сразу текло что-то холодное и склизкое, как он сам и вся его жизнь до этой, богами проклятой поры, когда он пробрался, хотя его сто раз предупреждали этого не делать, сюда, откуда никому нет возврата, но, все же, если трезво рассудить, выход должен был быть и, более того, должен был находиться где-то рядом и он это остро чувствовал всем своим мерзким существом, хотя и сомневался в себе, и в своем чутье, и даже в своей хваленой интуиции, которая так часто спасала его там, наверху, на воле, среди таких же, как он, искателей легкой жизни и прожигателей ее самыми бессмысленными способами на свете, о которых только и можно порассуждать за тарелкой жареной тухлятины с какой-нибудь не слишком обременительной кокеткой средних лет и не слишком помятого вида, о которых поют не самые удачные песни в кабачках по всему побережью и до самого порта, где когда-то ждала его прекрасная Жасмин возле своей яхты, свежевыкрашенной и воняющей рыбьей требухой, на чем и замешивались все эти трижды клятые краски, на которую у него аллергия с самого раннего детства, с самого, самого раннего детства, такого далекого и необычайно тревожащего его в эти минуты, то ли прощания с жизнью, то ли преодоления себя, а, может быть, как певал старина Чарки: "воздам себе за свет, утерянный во мгле души бездонной и червивой, как требуха, что в мусорном ведре" и не раз выдавливал слезу у него, как многие считали, толстокожего и бесчувственного отморозка, хотя на самом деле, он был тонким ценителем абсента и, прежде чем зарезать кого-либо из окружающих, всегда спрашивал: "Может, выйдем?", что все равно, многие воспринимали как оскорбление, но выйти из себя успевали только в виде святого духа, потому что рука его, его никогда не подводила, а сталь старинного кинжала, дважды изогнутого и с непонятными надписями на лезвии, напоминающими летящего дракона на фоне нисходящего солнца, все так же была тверда, как и в те времена, когда совсем молодым и глупым юнцом, он завербовался на пиратский кеч к капитану Ольгерту-волку старшему и в первом же абордаже добыл его, трижды побывавшего в закладе, дважды выкупленного и единожды выкраденного, и даже раз утопленного в море, которое, по правде сказать, он не любил за качку и бесконечный пронизывающий ветер, а еще за то, что разлучая, как считалось на месяц-два, оно разлучило его с любимой на долгие шесть лет из которых пять он провел на каторге, на самой ужасной из каторг - Абиссинской, где не жили более трех лет, но он выжил и сумел сбежать, вместе с Гермисом, которого потом он убил и съел, умирая от голода и жажды в пустыне, всего в каком-то часе пути от Приюта нищих, селения прокаженных, на старой Рорской дороге, что вывела его потом в бухту Акульих плавников, откуда он и добрался с попутным грузовозом домой, в свое богом забытое селение, где тут же прирезал старого ростовщика Бидля, пустившего с молотка его добро и разоривший семью Жасмин, и взявший ее в жены против ее воли за долги, которые она наделала пытаясь вызволить его с каторги, и которую он пощадил, только раз изнасиловав для порядка и выхода своей черной, накопившейся, как гарь на котелке, злобы, бросившей его потом в пучину мук и наслаждений, разврата и крови, легких денег и тяжелых похмелий, в чужих, незнакомых ему домах, у неведомых хозяев, которые часто лежали рядом уже заколотые им, в луже его и своей крови, в россыпях рассыпанных по полу золотых монет, карт, пустых бутылок и чьих-то, отрубленных за передергивание, пальцев, на которых, порой, сверкали удивительные алмазы с потонувшего сто лет назад Холостого орла, знаменитого фрегата пиратов, на котором плавал еще его дед, тоже пират и пушкарь, каких давно не видели эти небеса и уж, конечно, не знали эти мрачные своды, эти затхлые галереи, эти провонявшие крысиным калом узкие лазы и норы, по которым он теперь упорно полз ничего не видя и не соображая, за одной ему, быть может, ведомой целью, в надежде, что вот еще и еще один поворот и он увидит, он прозреет, он поймет свою мечту и она пощадит его, грязного, провонявшего всеми запахами его мрачного мира, пощадит и выпустит на свободу.