Ирве шёл за мной след в след, а Хаййо переследовала, петляя, перепрыгивая через коряги, пробегая по ветвям... Мне было тоскливо: я пропустил встречу с Плачущим Глазом, льющим ночью на землю молочный свет, и теперь слабел. Ирве делился со мной силами, жалел, но это была слабая помощь. Я много говорил со старшими и старшими старших. Мы чувствовали недоброе, чувствовали тревогу людей, живущих в этой деревне. И тревожились за них. Мы решили порвать паутину неведения и увидеть всё. Наш трид пошёл к деревне, не за едой для желудков. За знанием. Что происходит у этих людей,когда мы покидаем эти места?...
Я чувствовал эту землю, мы провели с ней много часов вместе, когда я сторожил западное крыло. Опять-таки те дети...Они всё так ярко переживали, что даже сейчас я без труда шёл по следам их волнения и восторга. Из-за этой встречи мой трид и скользил сейчас по лесу тенями в предрассветье...
Когда мы дошли, восток уже посветлел. Значит, все уже ушли. Стало холодно и одиноко, нас теперь только трое. Сколько ещё времени утечёт, когда мы догоним ушедших и вернёмся к единству? Печаль поглотила меня неожиданно сильно, хотя мне уже доводилось оставаться только со своим тридом. Видимо, из-за слабости. Ирве, а затем и Хаййо прижались ко мне, делясь силами. Они беспокоились. Я собрался и подавил печаль, они не должны отвлекаться ещё и на меня, как на дитё. А трид обнимала тёплая сосна, державшая нас на ветвях-лапах.
Так мы и сидели, ждали Алого Глаза, чтобы напиться. Слушали взволнованных птиц. Их тревожили новые люди, много новых людей, пришедших с юго-востока. Они жгли костры. Бренчало оружие.
Деревня спала чутко. Вдоль частокола ходили мужики с топорами и вглядывались в темноту, кутались в рубахи. Подавали голоса животные: петухи орали, будили людей, мычали коровы, в загоне блеяли овцы. Вот на крыльцо вышел ещё один человек. Он был стар, это мы поняли по серебристым длинным волосам на его лице. Но двигался он сильно и уверенно.
-Федорка! -он окликнул одного из мужиков зычным голосом. "Старик-один из старших"-решили мы.
-Здорово, дед! А что ж один?
-Да пущай Глашенько-то поспит малость, намаялася, собираючись.
-Э, разбаловал девку. Я-то своих героев уже разуму поучи, сидеть неделю не смогут! Иж что надумали, разведка им!
-А Ведь много их...
-Много, дед. Всю ночь, проклятущие спать не давали. Мечи точили, копья вострили... Знаешь, дед...Заходи уж ко мне, забирай пацанов с мелкой и дуй до Оспинной с ними. А мы тут постоим, торкам проход закроем, когда полезут...
От последних их слов мы вздрогнули, всем тридом. Торками росьи дети называют нас. Но мы ушли ещё вчера! Ведь это же другие росы там, за перелеском. Мы не понимали, а тягостное предчувствие живущих в деревне затопляло нас...
И вот, Алый Глаз улыбнулся, трид едва сдержал радостный крик: мы здесь тайно, никто не должен знать. Кажущийся обжигающим после холода предрассветья поток хлынул в нас. И тут началось.
Несколько раз коротко свистнуло, горящие стрелы прочертили воздух.
-ТОРКИ!!! ТОРКИ ПОПЁРЛИ!
Заколотили в набат и тяжёлый гул поплыл над лесом. Выскакивали из домов люди. Женщины, мужчины, старики, с оружием, убивающим лес. Но способным убивать и людей. Пламя охватило крыши домов, сараев. Металась скотина.
Деревенские укрылись за сырым с ночной росы частоколом. Тогда из леса вышла толпа с настоящим оружием.
Ствол тяжёлого дуба с разгона врезался в деревенские ворота. Треск. Сокол прошил ворота насквозь. Солдаты растерялись, замешкались. В них из-за стены полетели камни, калеча и убивая.
-Пётр Сергеич! Таран-то залип!
-Никак торки нашаманили!
И снова непонятно. Почему уже солдаты зовут людей в деревне-торками?...
Они отошли, собрались и неровным, разваливающимся строем снова пошли на ворота. Щиты держали на разной высоте, прикрывая не столько товарищей, сколько себя. Будто оружие взяли в руки только вчера! Камни со стен летели потоком, я даже удивился, когда их столько успели принести. Потом вспомнил: река рядом. Тяжёлые шлемы всё же спасали людей, большая часть их дошла до ворот и выбила плечами, с разгона.
Росы со щитами ворвались в деревню, тут уж их строй распался окончательно. Каждый дрался сам за себя. Лучники не могли стрелять со своих укрытий в верхушках деревьев. Пару раз пытались, но когда был стрелой был убит один из старших нападающих, зачем-то решили спуститься и тоже войти в деревню. Зачем?
Бардак. Они не чувствовали друг друга, не помогали, а просто рвались вперёд. Неужели их старшие мертвы? Я сочувствовал им. Без Ирве я бы не смог жить, это ж какая у них пустота в душе быть должна!
-Шоллих, потише. Они в самом деле не чувствуют друг друга. Эти люди не такие, как мы, не забывай об этом.:-Напомнила мне Хаййо.
Лучники с их короткими мечами, без щитов были что голые перед булавами и тяжёлыми доспехами. Их оттеснили к частоколу. Но из-за этого им удалось выйти к жилым домам. Поняв, что основная битва осталась в столроне, что они прорвались в тыл, лучники словно обезумели. Они кинулись в дома.
-Торочье отродье!
-Отпусти!!!
Знакомый голос! Голос одного из детёнышей, которые "разведывали" вчера. Будущая женщина. Тонкий голос. Глаза и волосы темноваты, но светлей, чем у прочих росов. За волосы, заплетённые в одну косу - я не понял, что это значит, ведь она ещё мала, как может в таком возрасте быть уже старшей трёх тридов? - её держал один из лучников.
Это было неправильно. Я понял, что насмотрелся достаточно.
-Прошу, не следуйте за мной! -И устремился вниз в долгом прыжке.
Перекатился, чтобы погасить удар о землю. И вот, я в деревне.
Только тут я смог увидеть происходящее во всей его ужасной красе. Воды нави-реки плыли от пролеска, внутри частокола, по деревне...Капли нави оседали на людях. И они видели в других росах-торков. Грубые подделки. Всё равно, они шли толпой, иногда десятками. Не тридами. И движения их были плавные, заторможенные, как у голодных.
Тонкий крик повторился.
Я прикинул расстояние:меньше двух дшахов по оси Алого Глаза.
Два и девяностая часть...
Два и сороковая часть...
Дшах...
-Э, братан,как там? -Обратился ко мне рос, державший детёныша за косу. Что же, если Навь заставляет видеть в росах-торков, то значит торк, через её капли будет выглядеть росом?
-Деда?! -Детёныш извернулся и пнул державшего его лучника по уду. Тот охнул и согнулся от боли.
Детёныш-девочка- побежала ко мне и неожиданно обняла. Капли нави покатились по мне и ушли в землю. И вот она стояла напротив, глядя на меня испуганными глазами:
-Т...ты...не деда!
Я послал ей успокоение. И взял на руки.
Тот, кого звали Дедом, вооружённый палицей, выводил ещё семерых детёнышей из дома, пахнущего брагой, возможно, трактира.
И тогда, лежавший на земле человек в железных доспехах прекратил баюкать ушибленный уд и кинулся на меня. Я отмахнулся, откинув его снова. И снова капли нави утекли в землю.
-Тты же...
Договорить он не успел: к земле его пришпилила стрела.
-Мартын, ты как, целой?
-Да. -Как-то не думая ответил я. Какая разница, как они меня называют. Говорила женщина, поправляя ремешки на шлеме.
-Иланька, не цепляйся к мужику. Видно ж, что целый. - Молодой парень, в железных латах. В отличие от женщины, латы были ему в пору, о них он не беспокоился. Чувствовалось, что ему. как и мне не хватает сил.
-Нужно уходить.-Я повернулся к Деду.-Как отсюда выбраться?
-Папка, ты с нами? -Жалобно, почти плача спросил один из ведомых детёнышей.
-Да, -честно ответил я. Что мне тут делать? Странно, что они не кидаются сражаться друг с другом. Ни вооружённая женщина с парнем, ни старик с детьми не боялись друг друга. Это хорошо. Возможно, они увидели во мне своих старших, которых им не хватало.
Внезапно подумалось: "Вот я и удостоился чести быть старшим своего первого трида! Великоват немного, но я и так его люблю!".
-Тут через коровник выйти можно. Не заперли ить, пошли давай.- И дед повёл нас. И женщину, и парня и детёнышей. И меня.
Что с нами будет, когда мы выплывем из нави?...