Тема: Фестиваль масок - материалы

ДО МИНОР

- До прибудет через две минуты, - оповестил голосовой органайзер, и С-Кей оторвался от глубокомысленного созерцания своих ногтей, чтобы отключить назойливый писк.
До – кто такой? А, эмпат на первом выходе... «Значит, жди сложной задачи и отпуска через пару недель», - прикидывал С-Кей, осторожно ступая по бордюру тротуара.
Да, что верно, то верно: первый выход эмпата всегда проходил с блеском, но, пару раз понюхав пороху, трепетные юнцы уже не могли безотчётно доверять напарникам, а значит, больше не годились к шпионской работе. А чрезмерная восприимчивость, столь полезная при сопереживании, была изрядной помехой в обыденности: бывшие проводники чувств славились невероятно вспыльчивым характером. Им не помогал даже эмо-ингибитор (так называемый М-ин'ор)– чип, встраиваемый в затылок и позволяющий носителю мгновенно гасить эмоции. Поэтому эмпатам, уходившим из штаба, доставались самые рутинные работы, в которых не находилось места ошибке по обиде. Либо, что ещё хуже, ушедший шпион добровольно вливался в Улей, скрываясь от действительности в сладком дурмане безволия. Чтобы избежать подобных концовок, эмпатов включали в спецотряды почти с детства, и свой первый вылет из-под материнского крылышка бедняги нередко заканчивали на небесах.
Крепыш светлая голова-«золотое яичко», стриженная под горшок, розовые щёки торчком, детские веснушки на носу - С-Кей сразу оценил очередного напарника как расходуемый материал, правда, недешёвый: ну, к примеру, как атомное топливо. Его быстрый управляемый распад приносит куда больше пользы и меньше скрытых неприятностей, чем естественное разложение в захоронениях, не так ли? Что ж, подготовить энергию к выходу — дело пары недель...
- Почему вы желаете моей смерти, С-Кей? — надув щёки, прервал молчание До.
Оператор посмотрел на напарника сверху вниз сквозь ресницы.
- Потому что я старый циник. - Они шагали по широкой улице столицы, и две пары сапог ровно мерили шагами орнамент на мостовой. - Небо забирает лучших первыми, а земля благоволит лишь тем, кто ближе к преисподней. - В памяти всплыли старые образы, и С-Кей шумно выдохнул. - А я хоть и циник, но человек, и наверняка привяжусь за наши две недели тренировок - с задания же обречён возвращаться один. Как же мне не злиться на тебя за это?
- Злиться на меня? - переспросил До; он встал на цыпочки, чтобы заглянуть в холодные серые глаза С-Кея — и от чуткого взора эмпата не скрылась глубокая печаль, спрятанная в прищуре за жёсткими гребнями тёмных ресниц.
- Да, за то, что ты такой весь появился и испортил мою бесчувственную медитацию, - С-Кей приподнял подбородок До, запечатлел в памяти лучистый блеск болотно-зелёных радужек и тут же отнял пальцы от розового лица напарника. - И не надо больших глаз, вьюноша. Если бы злость в сердце всегда вспыхивала от нарочной искры, пущенной рассудком, «чувством» её величал бы только махровый лицемер.

Срок притирки кончился, как всегда, через две недели, и как всегда неожиданно: Маэстро уведомил С-Кея о начале операции, а значит, в ближайшие же дни им с До предстоял бросок в сердце Улья за информацией. Оператор вернулся к подопечному в тренировочную на негнущихся коленях и молча бросил конверт ему под ноги, брезгливо, словно выкидывал на помойку мышиный труп. До зашуршал бумагами – через каждую пару строчек он поднимал глаза на напарника, но тот избегал смотреть эмпату в лицо.
- Я предупреждал. - С-Кей оперся о гимнастическую стенку и скрестил длинные ноги. Оператор переживал нелёгкий момент: умом отрекаясь от До, сердцем он оставался ещё полностью вместе с ним и, казалось, мог бы работать с таким учеником хоть целую вечность - эмпат схватывал объяснения на лету и служил прекрасным продолжателем любого дела, за какое бы ни взялся С-Кей.
- Мы выживем, - твёрдо произнёс До; он выпрямился, как натянутая струна, и сквозь розовощёкость детства прорезалась гордая смелость истинного мужа. - Пока мы в одной связке, ничего у них не получится – это как пытаться ломать веник!
- Се есмь истина, опричь одного ничтожного нюанса, - прищурился С-Кей, - веник придётся ломать нам. - И вновь пустился в объяснения по поводу устройства Улья, обстоятельно расставляя факты по полочкам скорее для себя, чем для всепонимающего эмпата.
- А это правда, что Улей основали такие, как я? - прервал размышления оператора До.
- Да, - кивнул С-Кей, - В общем эмпатическом поле они хотели сбежать от жизни, забыть про ту грязь, что брызжет в лицо, коль скоро ты высовываешь нос из своей пещеры; основатели Улья, наверное, полагали, что смогут дать вошедшим в него то счастье полного доверия, которого не сумели отыскать сами, - но не учли самой малости. Захватывая всё больше людей, эмпатическое поле опошляло оттенки тонких чувств – вот как если бы мы смешали разноцветные акварели в одном мазке – и в массе получалась та же грязь, от которой основатели пытались сбежать. Та же, но только хуже – потому что не просто брызгала в глаза, а затягивала с головой.
- Но, Си, - До подтянулся на брусьях и ловко расположился на нижней перекладине, - Ведь даже для эмпата люди неравноценны: скажем, ты мой друг, значит, я настроен именно на тебя, и никакие проходящие мимо не могут уничтожить мою волну, пока не станут так же значимы моему сердцу и уму. А большинству-то, которые не эмпаты, вообще безразличны эмоции всех, кроме узкого круга близких. Как же люди смогли так смешаться чувствами в Улье?
- А вот это главный вопрос, - погладил затылок С-Кей. - И, возможно, мы с тобой отправляемся в этот рассадник именно для того, чтобы смочь найти ключ к ответу. - Оператор вытянулся, чтобы хоть немного сравняться с подопечным, но всё равно смотрел на него снизу вверх. - Готов ли ты пожертвовать собой ради истины, До?
- Эмпат с рождения жертвует себя истине, - с неожиданной задумчивостью отозвался юноша. - Всё большее – уже не жертвенность, а бросание в омут головой вперёд. - И рыбкой спрыгнул с брусьев на маты так резво, что был вынужден перекувыркнуться, дабы не повредить шею.

Обычный план разведки в Улье выглядел следующим образом. Пара оператор-эмпат внедрялась под видом «жаждущих дозы»: по легенде, им «стало невыносимо в приземлённом мире, где каждый озабочен лишь своей шкурой», и даже то светлое чувство дружбы, что царит между беглецами, вот-вот грозит разрушиться под натисками циничной судьбы. Очутившись в Улье, оператор подбрасывал эмпата к наиболее сильным источникам общего поля (стараясь не попадать туда сам) и считывал по совместному каналу как можно больше данных — а чтобы не поддаться безумию, которое непременно захватило бы сознание, ставил на М-ин'оре таймер, по истечению которого чувства к напарнику стирались. Протрезвев, оператор возвращался сдавать информацию в штаб Маэстро; что до эмпата, наилучшим исходом для него оказывалась смерть, ибо вирус Улья заражал чуткую душу мгновенно, не оставляя надежды на сохранение хоть кусочка личности.
С-Кей считался одним из самых опытных операторов разведки: через его руки прошло семь эмпатов, и каждая из совместных вылазок в Улей дала обильный урожай сведений. Поразительная способность С-Кея привязываться к напарнику в кратчайшие сроки, а затем не колеблясь рвать отношения принесла оператору (в общем-то, ничем не выдающемуся в других смыслах) репутацию «героя нашего времени».
- Наверное, ты считаешь себя неисправимым романтиком, - как-то раз заметил Маэстро, довольно поглаживая диск с подробными записями последней ходки, - а зря: ты просто самый циничный игрок из всех. Другие операторы имеют весьма долгий «срок перезарядки» - немалое время после совершённого предательства они не могут расположить к себе нового напарника, потому что слишком много думают о собственном свинстве и отрицают в себе возможность каких-либо светлых чувств. Пятно от гибели друга надолго отбивает у других способность позволить кому-то им довериться – и полноценно пойти на разведку они смогут только через несколько лет, минимум – год, когда вина притупится. Иное дело ты: каждое новое разочарование для тебя лишь повод начать игру заново, и эмпатам льстят такие правила, ибо каждый хочет помочь тебе поверить в дружбу, быть «не как остальные» и именно сам вывести тебя из тупика одиночества.
Слова Маэстро запали в душу С-Кея: жестокий приговор эхом звучал в ушах каждый раз, когда оператор под ручку вёл очередного эмпата в Улей и сердцем обещал ему стоять спина к спине до последней капли крови, а разумом прикидывал, куда удобнее разместить приёмник, чтобы добыть больше сведений. Вот и сейчас, стоя на холме напротив Улья рядом с До, С-Кей вспомнил, как его хладнокровно классифицировали. Маэстро попал в точку, и не удивительно: он один из немногих, кто превратил себя в безликую, но объективную машину с помощью «максимального режима» М-ин'ора, коий стирает из сознания носителя все чувства до единого.
Скупая слеза пробежалась вдоль носа к тонким губам – оператор позволил себе раскиснуть из-за того, что не мог найти высокого оправдания своим метаниям. Он желал оставаться равнодушным к эмпатам, но только им мог доверять полностью, не боясь быть оплёванным за сокровенные слабости – и на этой основе между напарниками зарождалась настоящая дружба. Однако С-Кей мучительно переживал привязанность к существу, в котором не мог найти ничего, кроме отражения самого себя; этому противился ум, подсовывая сравнения с наркотиками или полем Улья - всем тем, что позволяет убежать от «брызгов грязи в лицо» ценой запирания в пустой комнате.
«А я и есть классический наркоман... - невольно осознал оператор. - То, что я принимаю за чувства, на самом деле просто тяга к очередной ''дозе'', тяга полюбоваться на себя в чистом зеркале глаз эмпата. Потому что настоящая дружба не может состоять только из ''нам легко, мы понимаем друг друга'' - в ней всегда находится место и для ''нам сложно, но мы попытаемся понять''». - «Что ж, поздравляю, заочный обитатель Улья, - грустно подвёл итог С-Кей, - теперь ясно, куда в твоей жизни подевался смысл. Но за что должна страдать ''доза''?»
Сбоку пошевелилась золотистая макушка До.
- Вроде, это по нашу душу, - кивнул эмпат на кучку людей, жёлтым пятном подползающую по склону всё ближе. - Я иду на контакт, как договорились! - и вприпрыжку бросился навстречу отряду: - Ура! Ну наконец-то! Мы уж не верили, что это когда-нибудь наступит...
Это мгновение отпечаталось на сердце С-Кея в красках и деталях: четвёрка голых длинноволосых обитателей Улья («Зачем одежда? Нам нечего скрывать от тех, кто любит – и всегда сможет согреть своим телом!» - обыкновенно объясняли они) и пышущий здоровьем До, который несётся к своей погибели, на ходу тарабаня, что не мыслит жизни без старшего друга, а у него «такие сложные в жизни обстоятельства».
С-Кей сцепил руки в замок. Пусть сегодня типовые планы разведки довольствуются местом на столе у Маэстро – в конце концов, посылая на такое ответственное задание наркомана, он чересчур рисковал, а значит, должен был предполагать, что события могут развернуться в неожиданном ключе.

----------------КОНЦОВКА 1 (Валера)----------------

Не долго думая, а скорее, отключив свое сознание - придавив как назойливую муху, С-Кей выскочил из укрытия и припустил за эмпатом. До обернулся и широкая улыбка озарила его лицо.
- Ты понял? Наконец ты все понял! - радостно закричал он. - Здесь мы в безопасности! Здесь мы - навеки и навсегда!

----------------КОНЦОВКА 2 (Tonita)----------------

Словно насмехаясь над терзаниями оператора, солнце прорвало кайму тёмно-фиолетовых туч и окрасило всё нездоровым жёлтым светом. Приложив ладонь ко лбу козырьком, С-Кей поглядел с холма: нечистые руки незнакомцев уже лапали эмпата, обвивали, тянули за собой в трясину, и, бессильный против звенящей одержимости Улья, До не сопротивлялся. Старший мужчина в четвёрке, похожий на сатира кисти художника раннего Возрождения, прислонил новичка к своему белому телу и счастливо гладил по пушистой макушке.
«Поздно, - скрутилось в сознании С-Кея, - я потерял слишком много времени», - притом потерял нарочно: позволив сомнению продлиться до тех пор, пока спасать станет уже некого. Оператор любил прибегать к этому трюку при работе с эмпатами – с его помощью, не коверкая чувства, он всё-таки развязывал себе руки для лицедейства. Промедлить. Погрязнуть в метаниях. На грани жизни и смерти подольше обходиться без «да» и «нет», тщетно пытаясь ответить на вопрос «как лучше?» - вот самый верный способ погубить, не заклеймив себя откровенным преступлением. «Преданный друг отслужил своё», - с ноткой презрения к самому себе подытожил С-Кей и безошибочно нащупал шишку на затылке. Таймер – три минуты; ровно столько оператор-середнячок способен выдержать наплыв Улья без вреда для личности. И – приём, вас слушаем...
С-Кея макало в трясину коллективного разума уже неоднократно, и он неплохо представлял, как тело отзывается на слияние, если оно проходит по схеме Маэстро. Слабость в конечностях, сухая горячка, редкое, но мощное сердцебиение – неизменные спутники борьбы рассудка с вторжением; через минуту или две интервент начинает побеждать, и жар сменяет бездумная эйфория. Сознание дробится на несчётное количество кусочков - одни сильнее и громче, другие почти безмолвны – этими крошками-«я» кишит всё вокруг на многие мили, они сплетаются с «я» иных подданных в единый тупоумный клубок. Вот тут-то в игру и вступает М-ин'ор: он подавляет ликование коллективного чувства, оставляя воспоминания о нём, которые помогают вычислить расположение главных сил эмпатического гадюшника.
Ещё раз затвердив в уме главные правила выживания, оператор раскрыл сознание для До, позволив экстрасенсорному каналу свободно течь в обе стороны. «Пара секунд – и затрясутся поджилки, стой крепче...» - но что-то вдруг треснуло в полосе обороны, и ручеёк иррационального счастья – один тонкий ручеёк, но всё-таки!.. - бурно ворвался в рассудок С-Кея, грозясь рассечь его напополам. В отчаянии оператор обратил взгляд к До; он и его пленители продолжали наслаждаться эйфорической леностью, и только старший, сатир, пару раз досадливо хлопнул себя по затылку, словно никак не мог пришибить навязчивого комара.
Хлопнул по затылку!..
Этот жест С-Кей изучил слишком хорошо, чтобы не узнать. Значит, в Улье тоже есть операторы — они и управляют током эмоций!..
Фиолетово-жёлтое небо разрешилось далёкими вспышками; в панике С-Кей бросился к соседнему холму, над которым его ждал вертолёт Маэстро. Поток любви становился всё шире, словно танк сметая на пути хлипкие баррикады, наспех возводимые слабеющим рассудком, а таймер на М-ин'оре полз слишком медленно, чтобы успеть до совершенного растворения оператора в Улье. «Конечно же, всё симметрично... это бумеранг, которым я сам себя ударил... это... отвратительно...» - десятки мыслей теснились на узком пространстве, ещё свободном от эйфории, призывая их бога выбрать ту единственную, которая воплотится в жизнь, но С-Кей уже не мог разделить нелепое и здравое, ибо был охвачен туманом отчаяния.
«Управляемые извне чувства – хуже бесчувствия! - в бессилии вскричало сердце, - их будут дёргать, щипать и трепать, словно плохие струны... играть на тебе так, как играл на эмпатах ты сам!..»
Ещё уцелевшие куски сознания разрывала самонаправленная злость – обычно в такие мгновения оператор избегал твёрдых поверхностей, ибо чувствовал тягу биться о них головой до кровавых шишек, чтобы только разрядиться от разрушительной эмоции. Но сейчас отчаяние шло С-Кею лишь на пользу. Замах всем телом – и затылок врезался в выступ камня.
«''Семь раз отмерь – один раз отрежь...'' - До, ты моя нота номер восемь...»
Мир окрасился оранжевым, из глаз и носа брызнуло болью, что-то горячее поползло за ворот. Но эйфория мгновенно отступила, а следом скрылся и ужас - сердце примолкло, уступая дорогу господину-рассудку.
С-Кей сморгнул слёзы и вгляделся в небо. Страховочный трос – вот он, в десяти метрах. «Сатир отгонял эмоцию – зачем, если она посыл Улья? - судорожно вцепился в мысль оператор. - Значит, прилив счастья шёл извне... но откуда?»
«Конечно же, от До! - Вспомнив, как эмпат мчался с холма, сообразил С-Кей. - Напарник и не сомневался, что его привязанность ко мне сильнее, чем шумы чужеродного поля...» Что ж, на сей раз они взаимно сыграли на чувствах друг друга: но не в грубой однообразной манере Улья, как обычно получалось у С-Кея, а внезапно и ненамеренно-изощрённо, словно уличный музыкант, уже привыкший к грязной игре, который впервые извлёк из струн своего инструмента аккорд без примеси фальши и не смог поверить, что эти струны способны дать столь чистый звук.
Но хватит поэзии. Скорее всего, До ещё не безумен – и непозволительно бросать это чудо разлагаться в тлене общего поля, словно отработанное ракетное топливо. Но рассчитывать лишь на себя нельзя: обитатели Улья известны жестокостью к тем, кто решится поднять против них оружие, а в пистолете только одна пуля – для До.
Пасс руками - «ещё верёвки». Второй пасс - «показываю направление». С-Кей поспешно пропустил трос петлёй и сделал дюжину витков на ней, чтобы прижать собственным весом болтающийся конец со спасательным поясом. Закрепился на «сидении», локтем обхватив канат. «Выше! Выше!.. Стоп, теперь не поднимать!.. Разворот левее! Вперёд!..» - громче зашелестел мотор, за спиной взвились полы белоснежного плаща, расшитого каплями свежей крови, и ветер колко ударил в глаза С-Кея, заставляя ронять больше слёз.
«Но - что? Что толку? - придерживал себя оператор. - Я не могу позвать До, ибо не чувствую к нему прежнего тепла... прежней злобы. В растерянности, что не может меня «прочитать», он станет лёгкой добычей для Улья... как и предыдущие семь, - Взгляд упал на пояс, оттянутый серебристой кобурой. - Я даже не смогу попасть в него при качке да с такой высоты...» - «В него – да! - взвилась в сознании шальная мысль. - Но в себя ты сможешь!»
С-Кей хлопнул себя по лбу свободной рукой: а ведь он не стал полностью бесчувственным, включив максимум на М-ин'оре. Осталась боль: затылок всё ещё саднило после удара о камни. И если она окажется достаточно острой, До сумеет заглушить ею зов Улья. Пальцы нащупали рукоять пистолета; холодное дуло уткнулось сбоку в мягкую ткань икры. Повреждения кости и главной артерии исключены – С-Кей ничем не рискует, взамен получая возможность разрушить легенду «одноразовости» эмпатов.
По сигналу оператора голубая птица вертолёта зависла прямо над группой людей Улья, пленивших До. Закусив губу, С-Кей спустил курок и вскрикнул – ногу пронзило острой посасывающей болью, молча терпеть которую не оставалось сил, да и не было смысла. Снизу вдруг откликнулся До, и оператор просигналил пилоту медленно двигаться по касательной к Улью с тем, чтобы зависнуть через пару километров. Напарник сумеет быстро оторваться от преследователей – он крепче физически и прошёл неплохую тренировку. Главное – у эмпата теперь есть маяк, путеводный светлячок родной эмоции в одуряющем тумане поля подчинения.
До настиг их на вершине соседнего холма. Опытным жестом, словно показывал класс перед толпой новичков-туристов, набросил на себя спасательный пояс. «Мои уроки», - улыбнулся С-Кей. Он помахал свободной рукой напарнику; тот отчаянно задрал голову, и крупная капля крови, сорвавшись с аккуратных краёв пулевой раны, хлопнула эмпата прямо по середине лба.
Утробно заревел тихий мотор, и грязные линии Улья растаяли внизу, в облачной дымке.
Спасены...

Впервые после больницы С-Кей возвращался на работу. Тяжёлая автоматическая дверь вывела оператора в огромное светлое фойе, где его взгляд сразу выхватил знакомые очертания. Мальчик-боровичок с ногами забрался на широкий гранитный подоконник и, судя по забавно-сосредоточенному лицу, считал голубей, что попрошайничали внизу на площади. С-Кей не мог смотреть на напарника без улыбки: при виде его пухлых розовых щёк и золотинок, стриженных «под горшок», ум каждый раз подсовывал воспоминания, какой ударный заряд эмоций некогда несло оператору это существо. И С-Кей расцветал, ибо память о дружбе с До – а точнее, немыслимой вере эмпата в человека, которого он считал своим другом - осталась единственным отзвуком чувственности в рассудке оператора. Едва слышным отзвуком, скрипично-печальным и фортепианно-гулким – нежным аккордом в тональности до-минор.
С-Кей молча подошёл к эмпату. Их взоры устремились друг к другу – оба на равной высоте, словно кто-то замерил по линейке, как напарникам надо расположиться, чтобы никому из них не пришлось задирать голову.
«Будет сложно. Но мы всё-таки попытаемся понять...»

----------------КОНЦОВКА 3 (Creatinism)----------------

Новый план сформировался в голове быстро и без видимых усилий. Единственным его недостатком была невозможность хоть сколько-нибудь трезво оценить эффективность. Обычно план, прежде чем быть приведённым в исполнении, проходил длительную стадию проверки, состоящую в оценке специалистами и компьютерного тестирования. На этот раз, нудный, но необходимый этап был пропущен, и С-Кею даже польстило, сколь крупную группу профессионалов он заменил одним моментальным решением. "Пожалуй, этого достаточно, чтобы называться преступлением", - заключил он. Новый план был основан на простом правиле арифметики: от перемены мест слагаемых сумма не меняется. Оператор знал, что в его случае сумма поменяется, и когда он пойдёт вместо С-Кея, идеальным приёмником послужить не сможет. Более того, у него даже была информация о подобных случаях, заканчивающихся обычно как отсутствием информации, так и потерей людей. Тут свою роль сыграло другое желание С-Кея: он не только хотел спасти До, но и сам, наконец-то, столкнуться с полем Улья лицом к лицу, услышать то, что слушал уже неоднократно, но не через канал, а напрямую.
Вместе с обитателями Улья С-Кей и До проследовали к высокому, блестящему на солнце зданию, вмещающему в себя разрушительный вирус. С-Кей держался несколько в стороне от группы потому, что не хотел лишних вопросов от До. Внешне это выглядело так, будто они следуют прежнему плану, но скрыть от напарника значительную перемену в настроении оператора было невозможно. Двери парадного входа, разукрашенного гирляндами, отделили С-Кея и До от внешнего мира, и теперь действовать требовалось быстро. Поиск источника информации был похож на неправильную игру в прятки. Опытный оператор уже знал, как выглядят наиболее информативные ресурсы и мог находить их достаточно быстро, но всё-таки оставалась вероятность, что ресурс сам найдёт его прежде, и тогда оператор "проиграет", лишившись в лучшем случае эмпата, а в худшем и собственной воли. Хорошими источниками информации являлись как крупные скопления обитателей Улья, так и выделяющиеся одиночки. Так, в момент прошлый операции весомым источником послужила голая, беззубая старушка. В этот раз процесс поиска также завершился быстро, и цель была определена: габаритный, тяжёлый мужчина. Его тело было равномерно покрыто шрамами, а лицо представляло какое-то страшное месиво из морщин и порезов. Таких, как он, в жаргоне разведчиков так и называли: "уродами".
- Я не запускаю М-ин'ор, - предупредил С-Кей эмпата, когда тот остановился.
- Зачем? - этот относился ко всему плану С-Кея, а не одному лишь решению оставить М-ин'ор.
- Затем, что - помнишь - ты говорил: мы выживем. Я решил на самом деле попробовать. Не надо, - он выставил указательный палец перед собой. - Сейчас я иду вон туда, - указательный палец направился на "урода". - Твоя задача вернуть меня. Ты не должен слушать мои мысли или чувства, ты должен только звать меня. Понял?
- Это не сработает, - отрицательно помотал головой До.
- Может быть, - пожал плечами бывший оператор. - Я буду думать о тебе До, - и, улыбнувшись, он пошёл навстречу изуродованному обитателю Улья.
По мере приближения С-Кея "урод" начинал вести себя всё страннее. Вначале он заинтересованно почесал углубление от пореза на подбородке, затем его глаза удивлённо расширились, а когда человек был уже совсем близко, урод громко и страшно рассмеялся.
- Ну давай, раздевайся! - всё ещё держась за живот, потребовал тот.
С-Кей понял, что всё пропало: его план не работает. Он не может быть приёмником информации, только эмпаты способны на это.
- Разумеется! - ухмыльнулся урод, как будто угадывая мысли оператора. - А ты что ли не эмпат? Так веди сюда эмпата скорее! Зачем ты нам нужен!
- Я хотел бы жить в Улье, - сообразил С-Кей.
- Брось ты! - замахал на него руками "урод". - Кого ты обманываешь? Меня? Себя? Его? - он кивнул на стоящего поодаль До. - Известное дело, зачем ты пришёл. Я ж тебя помню, восьмой раз к нам уже наведываешься, мечтатель! Веди давай уже этого эмпата и хватит нюни разводить, ими ты никого не удивишь.
С-Кей медленно развернулся и пошёл обратно. Он понял, что провалил операцию, и теперь единственное спасение было в бегстве.
- Погоди, я пойду с тобой, - "урод" увязался вслед за С-Кеем. - А то опять меня обмануть решил. Убежит он! Да не бойся ты, мы только этого эмпата заберём, а тебя трогать не будем. Ты ведь, если станешь одним из нас, то весь Улей заразишь. Думаешь, это у нас вирус? Ан нет! Вирус-то, он в тебе! А то он подвиг решил совершить, спасти До! Тоже мне подвиг! Это я его хочу от тебя спасти, понимаешь ты это? Вместе с тобой же никто вместе ужиться не сможет, ты всех в себе растворишь, как кислота.
"Тут что-то не то, - наконец, догадался С-Кей, - Это больше похоже на бред, ведь он читает мне мои собственные мысли, только бесстыдно гиперболизированные".
- Вот и не верно, - возразил возведённый в ранг бреда "урод". - То, что говорю я - это правда. А уж твои это собственные мысли, или моё сочинение - какая разница? Вот ты говоришь, что у нас в Улье нет тонких чувств, так? А где они есть, скажи ты мне? У тебя? Ну, хорошо, ты мерзавец, у тебя нет, а у кого-то другого есть, значит? У До? Сомневаюсь. Он же приёмник, забыл? У него вообще своих чувств нет. Он, также как и ты, беспокоится за тебя только потому, что ты - его часть, его чувства. В этом нет ничего трогательного, меня, лично, от этого воротит! Ну, кого ещё назовёшь? Маму свою? Так она тебя вообще не любила. Ещё кого? Ну же! - "урод" значительно посмотрел вверх, как будто там было наглядное подтверждение его словам (но там был лишь потолок) - Молчишь? А знаешь почему? Потому что тебе нечего сказать, и это что-то, да значит! Всё равно где: там или здесь - везде одно и то же, только в Улье мы не скрываем правды друг от друга.
Неожиданно в лицо С-Кею ударил сильный свет. Мощное свечение попало на "урода" и тот, всеми морщинами и шрамами на своём лице выражая неудовольствие, зажмурился:
- Ну вот, опять палят из пожарной станции! - выдавил он из себя совсем уж какую-то несуразицу.
Свет становился всё ярче и ярче, пока не заполнил собой всё помещение. Приятное тепло разлилось по телу оператора, он почувствовал себя в безопасности.
- Это не правда, - сказал чей-то очень ласковый голос. - Мама любила тебя.
Когда С-Кей очнулся, он увидел перед собой широкое, почти бескрайнее небо. Он лежал. Трава приятно щекотала лицо, напоминая о том, что он всё-таки живое существо, состоящее из плоти и крови, а не одного только бреда. Раздался еле слышный шелест, и над С-Кеем нависло облюбованное лицо ученика.
- Это ты был светом? - пьяно улыбаясь, спросил оператор.
До пожал плечами, но спорить не стал:
- Может быть. Я так рад, что всё получилось. Было трудно: ты не хотел возвращаться, но я очень старался. Я немного устал, - он отодвинулся от оператора. - Тебе удалось добыть информацию?
С-Кей задумался и спустя несколько секунд с легкомысленной миной на лице ответил:
- Я не знаю, что мне удалось добыть.